"Анатолий Юмабаевич Генатулин. Вот кончится война " - читать интересную книгу автора

- Нет, товарищ капитан. Самовольно ушли.
- Андреев, ты же сержант, ты же должен быть примером для них, а ты их
на преступление толкаешь! Ковригин, всем троим десять суток гауптвахты!
Распустились, понимаешь! - Капитан выругался и зашагал к хутору.
Гауптвахта меня не очень огорчила, я только подумал: куда же они нас
посадят? В запасном полку сажали в вырытую специально для "губы" землянку,
не будут же здесь, на фронте, рыть для нас эту самую "губу". Да когда
сажать? Мы что, целых десять суток не воевать, а на "губе" припухать будем?
Потом решил, что, наверное, отсидим мы эти десять суток после войны, если,
конечно, на радостях не забудет комэска да еще если живы будем.
- Ну, получил медаль? - сказал мне Шалаев и добавил: - Дадут, только из
г.., понял?! - И напустился на сержанта Андреева: - А ты чего убежал! Шкуру
свою спасал?!
- Откуда я знал, что они в плен сдаются? Я не такой дурак, чтобы один
воевать против целой роты фрицев! Я же вас предупредил.
- А если бы не в плен сдавались, а в бой шли? Что бы сделали со своими
карабинами? - пугал нас задним числом Голубицкий.
- Фрицы сейчас злые, они им, дуракам, кишки выпустили бы, - заключил
Евстигнеев.
- Жди, я бы дался им. Не на того напали. Верно, Гайнуллин? -
хорохорился Шалаев.
- Верно. Мы их гранатами уложили бы и убежали, - похвалился я.
- Из-за вас мы без жратвы остались! - вклинился в препирательство
Музафаров. - Вы там бродите, а тут саматуха.
- Не саматуха, а суматоха, - поправил я.
- Мне, татарину, и саматуха сойдет.
- А почему это без жратвы остались? - поинтересовался я.
- Андрей-Маруся со своей кухней ехал к нам, услышал пальбу и тикать
обратно, - пояснил Воловик.
- Раз уж ходили туда, сигары или табак хороший принесли бы, что ли, -
не унимался Музафаров.
- За сигарами ты сам сходишь, Музафарчик, - сказал Шалаев. - Говорят,
там для тебя приготовили. А стрелял ты хреново, целый диск выпустил, а убил
только трех фрицев, да и то пленных.
- Скажи спасибо, что тебя не убил.
Баулин, как всегда, не участвовал в этом трепе. Стоял в окопчике за
пулеметом, слушал нас и улыбался. Поговорили и разошлись. Одни вернулись в
дом, другие в окопы. Я подошел к Баулину, чтобы сменить его, спустился в
окоп и рассказал ему о наших приключениях, он слушал, курил, лицо у него
было серьезное, но в добрых глазах его светился веселый смешок и теплилась
взрослая снисходительность ко мне.
- А русских баб там не было? - спросил он, чуть изменившись лицом.
- Нет. Одни фрау, - ответил я и который уже раз подумал: вот бы если бы
так - мы пришли в какое-нибудь имение, на хутор, в деревню, а там русские
женщины, среди них - жена Баулина. Но в жизни так, наверное, не бывает.
- Ты все же не очень ходи с этим Шалаевым, - сказал Баулин,
посерьезнев. - Ты же хороший парень, пропадешь зазря.
Он ушел в дом, а я все думал о том, почему Баулин считает меня хорошим
парнем и уже не первый раз говорит мне об этом. Что во мне хорошего? Но с
другой стороны, если он так считает, значит, что-то знает про меня хорошее,