"Анатолий Юмабаевич Генатулин. Вот кончится война " - читать интересную книгу автора

пулеметом. Слева от меня ехал Баулин, справа - Худяков. Я заметил, что
горе-кавалерист Голубицкий опять сидит в седле кособоко, то есть на одной
половине зада, не соблюдая равновесия. Значит, снова набьет коню спину.
Никто ни с кем не разговаривал, как будто ехали безмолвные призраки, только
чье-нибудь покашливание да пофыркивание коней. Редко и недолго ехали шагом.
Устали ноги, ломило в пояснице, а о конях и говорить нечего, я чувствовал,
как с трудом пускается в рысь Машка, как от надсады ходуном ходят ее бока,
как пахнет соленым конским потом, смешанным с талым снегом. Так ехали очень
долго; сколько проехали, определить в ночи, в снегопаде и бессонной
отупелости было невозможно: может, пятьдесят, может, и все сто. И наконец
команда:
- К пешему бою слеза-а-ай! Передать коней коноводам.
Время, наверное, уже было под утро, посветлее как будто стало. Какая-то
усадьба, домики, длинная ферма, загон с коровами. Коноводы повели коней к
коровнику, а мы остались стоять на дороге, которая мимо фермы, между двумя
рядами деревьев с обрубленными кронами уходила в темную даль, как в
пропасть; там, где деревья, удаляясь, сливались с серо-черным снегопадом, в
тревожной безвестности таился враг. Через какое-то время хриплый, торопливый
голос комэска:
- Командиры взводов, ко мне!
Ковригин побежал к комэска, вернулся через минуту, и негромкая, но
резкая команда хлестанула по нервам:
- Взвод, приготовиться к бою! За мной!
Мы побежали вправо от дороги, прочь от фермы, на поле.
Опять в предчувствии боя екало и проваливалось сердце. Но пока ни
стрельбы, ни грохота орудий. Только слышен был тот слитный, смутный шум,
который рождается движением в ночное время огромной массы людей - тяжелое
дыхание и топот ног бегущих, негромкий говор, команды, ругань. Справа и
слева от нас, наверное, тоже разворачивались другие эскадроны и, может, даже
другие полки. Пробежав метров двести от дороги, перешли на шаг, шли,
стараясь держаться вместе, чтобы не отстать, не потерять друг друга.
Остановились посреди поля. Весь эскадрон пока топтался в одной куче. Нас
догнал комэска со своим ординарцем и Костиком.
- Эскадрон... слушай! - одышливо выкрикнул комэска. - Ситуация такая.
Немцы прорвались из окружения, прошли через пехоту и идут в этом
направлении, чтобы соединиться со своими. Наша задача: не пропустить ни
одного фрица на запад. В случае если они все же пробьются через нас, позиции
не бросать. Через полчаса к нам подоспеют пехота и танки. Нам во что бы то
ни стало надо продержаться эти полчаса. Ясна задача?
Никто не ответил, вернее, не успели осмыслить и ответить в
озадаченности, как тут из темного снегопада возникло двое верховых, один в
бурке и кубанке. Видно, командир полка полковник Шовкуненко.
- Овсянников, рассредоточь своих людей чуть левее, - громко
распорядился комполка, придержав коня.  - Дистанцию между пулеметами
побольше. И окопаться! Не в снег зарывайтесь, а в землю. Поглубже..
И поехал дальше.
- Ковригин, занимай вон там, ближе к дороге! Сорокин!..
- Первый взвод, за мной!
Отбежали влево. Взводный указал, кому где занять позицию, мы с Баулиным
оказались на левом фланге, на самом крае эскадрона. Кто левее нас, я не