"Вильгельм Генацино. Зонтик на этот день" - читать интересную книгу автора

одновременно забавлял. Или, точнее, потому, что я никак не мог понять, как
что-то может одновременно и пугать, и забавлять. Я и по сей день не понимаю,
как эти оба эффекта проявляются одновременно, но сегодня меня забавляет и
это непонимание; во всяком случае, если это непонимание относится к такому
совершенно заурядному и в сущности нелепому месту, как парикмахерский салон.
Салон, где хозяйничала Марго, был обустроен здесь еще в шестидесятых годах и
с тех пор не обновлялся. В мужском зале установлено три здоровенные,
несклепистые раковины, которые своей массой подавляют все в этом крошечном
помещении. Кроме Марго в парикмахерской нет других работников. Судя по
всему, и клиентов у Марго осталось негусто. Несколько старушек да типы вроде
меня, которые не хотят много платить. Когда я первый раз зашел в салон, я
обнаружил Марго, которая сидела, низко склонившись над центральной
раковиной. Только подойдя поближе, я увидел, что Марго ест суп из тарелки,
установленной в раковине. Марго немного испугалась и растерялась. Скорее
всего, она не рассчитывала, что сегодня кто-нибудь появится, и не заперла
входную дверь. Я тут же сказал ей, что могу уйти. Но Марго попросила меня
остаться и унесла недоеденный суп куда-то в недра салона. Сегодня она не ест
суп. Вместо супа в той же раковине развалилась кошка, которая решила здесь
поспать.
"Вам повезло, - говорит Марго, - у меня как раз никого нет". Кошка
никак не реагирует на суету, которая вдруг поднялась около ее лежанки. Марго
разворачивает левое кресло, и я сажусь. Между зеркалами развешаны рисунки -
явно творчество самой хозяйки. На них повторяется один и тот же женский
профиль, женская головка с короткой мальчишеской стрижкой. Рисунки на
какую-то долю секунды заставляют меня вспомнить о маме, которая в конце
жизни любила рисовать такие же женские головки с короткой стрижкой. Марго
закрывает мой фасад чистой накидкой. Я единственный клиент. Марго говорит:
"Ваш затылок я уже выучила наизусть". Мы оба смеемся, потом она протягивает
мне журнал под названием ПЛАНЕТА СЧАСТЬЯ. Перегородка между мужским и
женским залом, судя по всему, осталась от прежних времен, когда здесь еще не
было парикмахерской. Она представляет собою толстую бамбуковую плетенку,
какие в шестидесятые годы обычно делали в гостиных. На плетенке висят три
цветочных горшка в коричневых чеплашках под глину, воткнутых в самодельные
держатели. Марго включает радио. Раздается эстрадная музыка, кошка открывает
глаза. Я читаю в ПЛАНЕТЕ СЧАСТЬЯ начало какой-то статьи о пополнении
семейства в шведском королевском доме. Заголовок сообщает: КОРОЛЕВСКАЯ
РАДОСТЬ. Я случайно прочел: КОРОЛЕВСКАЯ ГАДОСТЬ. При этом ничего гадкого в
окружающей обстановке нет, наоборот, меня пленяет вся эта скукоженность
пространства. Марго напоминает мне тех женщин, которых я знал до Лизы. Все
они не подходили мне. Тогда я смирился с мыслью, что на свете нет "настоящей
женщины", которая бы мне подходила, и потому привык не замечать боли от
того, что существую вместе с неподходящей мне женщиной. Вскоре после этого я
познакомился с Лизой. Теперь Лизы нет, и я подумываю о том, означает ли это,
что мне теперь снова придется привыкать к женщинам, которые мне не подходят,
но с которыми я буду жить, потому что других женщин поблизости нет. При этом
я вовсе не горю желанием завести роман с подходящей или неподходящей
женщиной, хотя я и не вполне уверен в этом. Марго намочила мне голову и
принялась рассказывать об испорченном отпуске на Балтийском море. Ее матушка
чуть ли не каждый день проклинала плохую погоду, плохой сервис и хамство
обслуживающего персонала. "Кончилось тем, что и я начала проклинать плохую