"Вильгельм Генацино. Женщина, квартира, роман " - читать интересную книгу автора

другом. Линда только по причине отвращения к этой любви бежала, спасаясь, в
наш город. Но бегство ей не помогло. Моряк по-прежнему преследует ее и,
возможно, каждый вечер стучится к ней в дверь. Сложив губы трубочкой, Линда
отпила из своего бокала и сказала:
- Одиночество написанного текста вторит одиночеству автора, от которого
тот хотел избавиться, написав свое произведение, понимаете?
- Да, я понимаю, - сказал я, - но я в это не верю.
- И только оттого, что литературное произведение не избавляет от
одиночества, возникла еще и теория литературы.
- Ах! - вырвалось у меня.
- Никому не нужна эта теория литературы, - сказала Линда, - поверьте
мне. Она существует только потому, что мы питаем большие надежды на
литературу, а литература разочаровывает нас. Теория литературы -
единственный колоссальный акт компенсации.
- Но вы забываете, - возразил я, - что в основе каждого текста заложено
отдаление.
- Отдаление? Кого и откуда?
- Автора от всего остального мира! Можно даже сказать, - настаивал я, -
писать - это фантастическая попытка установить особый контакт с внешним
миром.
- Абсолютная иллюзия, - заверила Линда.
- Естественно, - согласился я, - но тем не менее эта иллюзия не лишена
правдивости, она - реальна.
- Что? Иллюзия - правдива и реальна? Этого я вообще не понимаю! -
энергично заявила Линда.
- Только, - сказал я, - если контакт с внешним миром не удался, текст
снова возвращается к своему автору. Но по этой причине и нельзя утаивать тот
факт, что перво-наперво текст стремится уйти на сторону, к людям.
- Ложная посылка, - возразила Линда, - тексту никто не нужен.
В этот момент распахнулись обе половинки двери. Стремительными шагами в
помещение вошел человек весьма благополучного вида. Дамы вскочили и почти в
один голос воскликнули: "Доктор Алессио! Доктор Алессио!" Человек нес
тяжелый портфель и быстро что-то говорил прямо на ходу. "Немецкая
автострада! Хваленая немецкая автострада!" - произнес он. Журналисты заняли
свои места. Линда села рядом со мной. Она тихо спросила о какой-то частности
моего понимания литературного дела, но я уже забыл, что такое я утверждал
две минуты назад. Доктор Алессио проследовал размашистым шагом к небольшой
ораторской трибуне и извинился за свое опоздание. Потом он заговорил о
Лигурии, Умбрии и Чинкве Терре.* Линда склонилась над своим блокнотом и
принялась записывать. Темные бархатные рукава ее платья прекрасно смотрелись
на белоснежной камчатной скатерти. Я слегка дрожал нервной дрожью, потому
что мои предположения о личной жизни Линды не покидали мое воображение, и
это связывало меня с ней больше, чем прямое признание.
______________
* Cinquc Terre ("Пять земель") - курорт в Северной Италии.

В последнее майское воскресенье, за две недели до коллективной поездки
за город, Хердеген сделал мне предложение. Я принес ему после обеда тридцать
строк про детский праздник, устроенный в воскресенье утром цирковыми
артистами. Я, как всегда, стоял у края стола Хердегена и ждал, пока он