"Вильгельм Генацино. Женщина, квартира, роман " - читать интересную книгу автора

На фирме никто не подозревал, что у меня есть вторая профессия. Я
никогда ничего не говорил о том, что пишу в газету, во всяком случае, в
самой конторе. Проблема для меня была в том, что после смены чернорабочим я
выходил на улицу в грязном костюме. Спецодежды для грузчиков не
предусматривалось. Между концом работы и началом выполнения редакционного
задания оставалось не так уж много свободного времени. Зачастую у меня даже
не было возможности сходить домой и переодеться. Так что я на ходу выбивал
рукой пыль из одежды и сплевывал на ботинки, чтобы как-то очистить их от
грязи. Тем не менее эти превращения доставляли мне радость, как и сама смена
обстановки. Я разглядывал себя в витринах кафе и магазинов и думал: хм,
смотри-ка, этот униженный до чернорабочего ученик торгово-коммерческой фирмы
идет себе как ни в чем не бывало на пресс-конференцию. Мне нравилось, что я
познакомился с другими журналистами, даже с некоторыми знаменитыми из них.
Мне нравилось стоять вечером у стойки с холодными закусками и делать для
себя записи. Мне нравилось, что я получаю все больше редакционных заданий, в
том числе и от других газет. Мне нравилось познавать мир людей, мнивших себя
важными персонами, а также общаться с владельцами крупного и мелкого
бизнеса, жаждавшими увидеть свое имя в газете. Это означало, что у меня уже
есть своя доля в той атмосфере превосходства, которая всегда окружает прессу
и тех, кто пишет для нее. И было прекрасно не только иметь повод писать
каждый второй или третий день ночью, но еще и получать плату за свой труд,
пусть пока и не в полную меру. Волнительным было само погружение в этот
другой мир, возможность сидеть в вестибюлях и смежных с ними помещениях,
изучать этот кажущийся небрежным стиль жизни. Но одновременно мне нравилось
переступать каждое следующее утро порог главного здания известной фирмы,
занимающейся так называемым обучением кадров, и дожидаться звонка своего
прокуриста.
Однажды вечером, когда я вышел с работы особенно грязным, Гудрун
сказала мне, что ее мать уехала на три дня к сестре в Берлин. Я подумал, что
правильно оценил полученную информацию, и проводил Гудрун на сей раз до
квартиры. Гудрун почистила мою одежду и ботинки и сказала, что я должен
принять ванну. Я залез в ванну и слушал, как Гудрун накрывает рядом стол.
Через двадцать минут я сидел рядом с Гудрун, чистый как стеклышко, и ужинал.
Гудрун включила радио и принялась рассказывать анекдоты, услышанные на
работе. По радио передавали симфонию Бетховена, и Гудрун сказала, что в
последнее время Моцарт нравится ей больше, чем Бетховен. Моя лекция по
литературе началась сегодня с Генри Миллера. Я описывал его голодные годы в
Париже, когда он ходил, как уличный торговец, от двери к двери и пытался
продать свои вирши. Потом я объяснил, как получилось, что Томас Манн не смог
закончить свое образование. От Томаса Манна я перешел к Готфриду Бенну и его
невыносимой привычке проводить все вечера в прокуренных пивных. Он сидел там
среди этих ужасных обывателей и писал свои прекраснейшие стихи! - сказал я
через стол.
Гудрун убрала посуду и протянула мне бутылку вина, чтобы я ее
откупорил. Гудрун принимала рядом душ. Я открыл бутылку и залпом выпил бокал
вина. Гудрун вышла из ванной, взяла свой бокал и села на тахту. Чтобы не
довести себя до свадьбы с животом, мы добровольно наложили на себя целый ряд
запретов. Разрешалось, то есть я мог неожиданно и беспрепятственно запустить
руку в вырез ее блузки и даже дальше в бюстгальтер. Не разрешалось во время
объятий заваливаться на тахту и продолжать тискать Гудрун. Сейчас же Гудрун