"Дэвид Геммел. Сердце Ворона" - читать интересную книгу автора

Вкус показался ему божественным.
- Хорошо, Банни, - прошептала Мэв. - Ты молодец. Возьми еще немного.
Банни сидел неподвижно, уставившись в миску. Она была глиняная,
золотисто-коричневая снаружи и покрытая белой эмалью изнутри. Чудесная
миска, успел подумать он и почувствовал, что падает. Впрочем, ему было уже
все равно. Мэв удержала его, обняв за плечи, и когда мальчик открыл глаза,
то обнаружил, к немалому своему удивлению, что по-прежнему сидит за столом.
Ему почему-то показалось, что он упал, провалился из этого мира и полетел,
кружась, в некую благословенную тьму, где нет ни голода, ни боли. Ни страха.
Ничего.
- Извините, - прошептал. - У меня блохи.
Мэв промолчала, но обмакнула еще один кусок хлеба в уже остывший суп и
поднесла к его губам. Банни ел и ел, пока не съел все - и суп, и хлеб.
- Думаю, помыться нам сегодня не удастся, - сказала Мэв. - Давай-ка
ляжем спать.
Ноги у мальчика подгибались, но женщина помогла ему подняться по
лестнице и дойти до маленькой комнаты. Оконные ставни были закрыты, но в
щели все же проникали тонкие золотые лучики. Они тянулись прямо к пестрому
лоскутному одеялу, покрывавшему одну-единственную кровать у дальней стены.
Мэв достала покрывало и еще два толстых одеяла.
- Вылезай из этой одежды.
Женщина взялась за его грязную, прохудившуюся рубашку, и Банни покорно
поднял руки. Его короткие клетчатые штаны держались на веревке. Он
попробовал развязать узел, но пальцы превратились в неуклюжие обрубки. Мэв
мягко отвела его руки и сама сделала все, что надо. Банни шагнул в сторону,
слишком усталый, чтобы испытывать стыд из-за того, что оказался голым перед
женщиной.
Он сел на белую простыню и только теперь увидел въевшуюся в кожу рук и
ног грязь и красные следы блошиных укусов на животе и бедрах.
- Мне надо помыться.
- Потом, Банни. Ложись на подушку. Тебе надо поспать. Вот так, молодец.
Сопротивляться не было сил. Его голова утонула в мягкой и чистой
подушке. А потом он почувствовал на себе тепло одеял, заботливо натянутых
кем-то на худые плечи.
Мир снова завертелся, и подхваченное этим водоворотом сознание мальчика
вскрикнуло от радости.


* * *

Аптекарь Рамус был маленьким человечком. Съежившийся, с круглыми
покатыми плечами, он почти никогда не смотрел в глаза своим клиентам. Слушая
их просьбы, аптекарь только кивал, а когда посетители умолкали, бормотал
неизменное: "Хорошо, да, очень хорошо", - словно делал тем самым комплимент.
Двигался он быстро и уверенно, а вес умел определять с необыкновенной
точностью. Насыпая порошок или толченые листья в сшитый из муслина мешочек,
Рамус очень редко его взвешивал. Время от времени клиент-новичок просил
положить отпускаемый продукт" на крошечные латунные весы, и тогда аптекарь
кивал, улыбался и говорил: "Хорошо, да, очень хорошо". И весы указывали
точный вес в унциях, всегда соответствовавший тому, что требовался