"Генрих Гейне. Путевые картины" - читать интересную книгу автора

частенько упоминал обо мне в своих полугодовых писаниях; кроме того, он,
частенько являясь ко мне с немедленным вызовом и не заставая дома, цитировал
мое имя в выписке из протокола и был так любезен, что писал мелом вызов на
дверях моей
_______________________
1 Стол (лат.).
2 Свода законов (лат.).

комнаты. Время от времени мимо меня проезжала одноконная повозка,
набитая студентами, уезжавшими на каникулы, а то и навсегда. В подобных
университетских городах -- вечные приезды и of ъезды, ибо каждые три года
прибывает новое поколение студентов, -- это непрерывный человеческий поток,
где волна одного семестра сменяется другой, и только старые профессора
остаются на месте среди всеобщего движения, стоят неизменно и непоколебимо,
подобно египетским пирамидам, с той лишь разницей, что в университетских
пирамидах не таится никакой мудрости.
Из миртовой рощи возле Раушенвассера выехали верхом два многообещающих
юноши. Женщина, занимающаяся там своим горизонтальным ремеслом, проводила их
до большой дороги, опытной рукой похлопала лошадей по тощим бокам, громко
расхохоталась, когда один из всадников галантно стегнул ее плеткой по
широкому заду, и направилась к Бовдену. Юноши же поскакали в Нортен; они
весьма остроумно орали и весьма мило распевали песенку Россини: "Пей пиво,
Лиза, Лиза дорогая". Эти звуки еще долго доносились до меня; однако я скоро
совсем потерял из виду прелестных певцов, ибо они бешено пришпоривали и
нахлестывали своих коней, в характере которых, видимо, преобладала чисто
немецкая медлительность. Нигде нет такого живодерства, как в Геттингене, и
нередко, видя, как несчастная хромая кляча ради скудного пропитания
обливается потом и терпит от наших раушенвассерских рыцарей подобные муки
или тащит повозку, набитую студентами, я думал: "Ах ты, бедное животное,
наверное, твои предки вкусили в раю запретного овса!"
В нортенском трактире я снова встретил обоих юношей. Один поглощал
селедочный салат, другой развлекался беседой со служанкой Фузией Каниной,
одетой в желтую кожу, как долговая книга. Он сказал ей несколько
любезностей, и в конце концов они схватились врукопашную. Чтобы облегчить
свою сумку, я извлек оттуда мои синие панталоны, весьма примечательные в
историческом отношении, и подарил их маленькому кель-НеРУ, прозванному
"Колибри". Тем временем Буссения, старуха хозяйка, принесла мне бутерброд и
укоряла за то, что я теперь столь редко ее посещаю, а она меня так любит.

Когда я оставил Нортен, солнце сияло в небе уже высоко и ярко. Желая
мне добра, оно стало усердно печь мне голову, чтобы все мои незрелые мысли
дозрели. Не следовало также пренебрегать и милым солнышком на вывеске
трактира в Нордгейме: я завернул туда, и оказалось, что обед уже готов. Все
кушанья были вкусно приготовлены и понравились мне гораздо больше безвкусной
академической пищи -- трески без соли, сухой, как подошва, и протухшей
капусты, которой меня кормили в Геттингене. Несколько успокоив свой желудок,
я заметил в той же комнате господина с двумя дамами, которые, видимо, уже
собирались уезжать. Господин был весь в зеленом, даже очки у него были
зеленые, и они отбрасывали на его медно-красный нос зеленые отблески цвета
медянки, а сам он напоминал царя Навуходоносора в последние годы жизни,