"Фридрих Гегель. Философия религии. Т. 1" - читать интересную книгу автора

Истина-"посередине": не в упрощениях (противоположных по своей
направленности) Дильтея и Лукача, а в сложном движении гегелевской мысли,
которая в своих поисках обращалась к противоположным концепциям.

Первое впечатление от "Жизни Иисуса" - перед читателем всего-навсего
краткий компендий Нового завета.

4 Ibid, p. 131.

5 W. Dilthey. Die Jugendgeschichte Hegels. Gesammelte Schriften.
Leipzig, 1921, S. 18-30. Вслед за Дильтеем редакторы последпего немецкого
издания Гегеля не замечают антихристианских мотивов в его раннем творчестве.
Они уверяют, что всо три бернские работы едины по своей прохристианской
концепции (G. W. F. Hegel. Werke, Bd. 1. Frankfurt/Main, 1971, S. 622).

8

Но за внешней незатейливостью, за евангельскими притчами (излагаемыми,
кстати, весьма вольно), за необычным для Гегеля изяществом языка скрывается
четкая философская позиция, весьма важная для творческой эволюции мыслителя.
В "Евангелии от Гегеля" нет ни слова о благовещении, непорочном зачатии,
чудесах, воскресении из мертвых. Христос Гегеля - моралист, апеллирующий к
разуму человека 6. Это тоже характерный момент: молодой богослов еще год
назад превозносил чувство, теперь на первом месте разум. "Чистый, не знающий
пределов разум есть само божество. В соответствии с разумом упорядочен план
мироздания; разум раскрывает перед человеком его назначение, непреложную
цель жизни; он часто меркнул, но никогда полностью не угасал, даже во мраке
всегда сохранялось слабое его мерцание". Так начинается рассказ Гегеля о
жизни Иисуса. А вот другое выразительное место: "Только вера в разум
позволяет человеку выполнить свое высокое назначение. Разум не осуждает
природные инстинкты, но направляет и облагораживает их. Лишь тот, кто не
повинуется разуму, сам осуждает себя, ибо он не осознал его света, не хранил
его в своей душе и таким образом своими делами засвидетельствовал, какой дух
его породил. Он скрывается вдали от сияния разума, повелевающего видеть в
нравственности свой долг, ибо злые дела его боятся света, который
преисполнит его стыдом, презрением к самому себе и раскаянием. Тот же, кто
искренне хочет исправиться, охотно идет на суд разума, не боится его
порицаний, не пытается уклониться от самопознания, к которому разум ведет
его" (т. 1, стр. 39) 7. Эту тираду гегелевский Иисус произносит, обращаясь к
фарисею Никодиму. Достаточно заглянуть в евангелие от Иоанна, откуда
заимствован сюжет (гл. III, 1-20), чтобы убедиться в том, что в каноническом
тексте нет ничего подобного.

Гегелевский Христос - глашатай - кантовской этики. В его уста автор
вкладывает даже нечто вроде категорического императива: "То, что вы хотели
бы видеть общим

6 Ж. Д'0пдт обратил внимание на близость Гегеля к иллюминатам - тайной
масонской органнзапип. Не исключена возможность, что Гегель сам был масоном.