"Фридрих Гегель. Философия религии. Т. 1" - читать интересную книгу автора

библейскую притчу Гегель оценивает как великую истину: знание возвышает 19.
"Адам стал, как один из нас",- говорит бог

19 Кант, в духе Просвещения иронизировавший над Священным писанием,
пародирует эту притчу. Он пишет о некоем "персидском острослове", который
сравнил земной шар "с клоакой, куда спускают нечистоты из других миров", а
местопребывание первых людей - рай - поместил на небо. В раю "было много
деревьев, нагруженных роскошными плодами, остатки которых после еды
незаметно испарялись из организма. Исключение составляло одно дерево,
привлекательные плоды которого оставляли иного рода выделения. Поскольку
наши прародители дали себя соблазнить и, несмотря на запрет, попробовали эти
плоды, то, чтобы не запачкать небо, пришлось воспользоваться советом одного
из ангелов, который показал на Землю и сказал: "Вот отхожее место для всей
Вселенной". Он их свел туда по нужде и, оставив там, улетел на небо. Так
появился на Земле человеческий род". (/. Kant. Samtliche Werke, hrsg. von K.
Vorlander, Bd. 6, Abt. 2. Leipzig, 1922, S. 162.)

22

в Библии. Но за обретенное знание надо расплачиваться, человек теперь
проклят, обречен на смерть и труд: "В поте лица своего будешь есть хлеб,
доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах
возвратишься". В иудейской религии, отмечает Гегель, отсутствует идея
бессмертия. Страх смерти превращает человека в раба, но рабское сознание
открывает путь к самосознанию личности и общности. Иудейский бог
партикулярен, это господин и покровитель одного избранного народа. Иудейский
фанатизм отличается от мусульманского: последний не знает национальных
границ, направлен на обращение в истинную веру всех народов, первый служит
самоутверждению одной нации.

В преодолении этой национальной ограниченности видит Гегель задачу
дальнейшего развития религиозной идеи. Следующая ступень - религия красоты,
созданная "самым человечным из всех пародов" - древними эллинами. Здесь
конкретный человек со всем, что в нем есть, со всеми своими потребностями,
склонностями, страстями, привычками, нравственными и политическими
свойствами "находит себя в своих богах". Свобода, духовность и красота
проникают в повседневную жизнь греков, и их религиозный культ представляет
собой продолжение поэзии жизни. Мы знаем любовь Гегеля к античности, и нас
не может удивить его восторженная характеристика греческой религии, в
которой он не замечает никаких теневых сторон.

В отличие от греческой римская религия, по мнению Гегеля, глубоко
прозаична. Ее боги сухи и серьезны, лишены идеальной красоты, а религиозная
идея подчинена одной доли - государству, достижению мирового господства. Это
религия целесообразности. В римской религии личность служит безраздельно
делу империи. Римский император как властелин мира оказался выше формального
права, он стал римским богом. Так римское мировое господство воплотилось и
одном человеке, в деспоте. И этот бог выступал в своей лжи, а не в своей
истине. Бесспорная важность и необходимость римской религии состояли в том,
что в ней все мировые цели были соотнесены с одной целью - римским