"Патриция Гэфни. Влюбленные мошенники [love]" - читать интересную книгу автора

прописью.


Глава 2


Многие вещи кажутся забавными, пока случаются не с нами, а с кем-то
другим.
Уилл Роджерс

Решение прикинуться слепцом осенило Рубена на полпути между
принадлежавшим Баду Уайти салуном "Лови момент" и конечной станцией
дилижансов "Уэллс-Фарго" в Монтерее. И виной всему была гора сундуков и
чемоданов на крыше почтовой кареты.
Поначалу никакого четкого плана у него не было: подвернулся
благоприятный случай, вот он и подумал, что нельзя его упустить. Почему
именно слепцом? Да просто потому, что он никогда раньше этого не делал.
Вернее, был в его жизни случай, когда ему было лет восемь или девять и он
,в течение двух недель довольно успешно изображал попрошайку на деревянной
ноге на углу Четвертой улицы и Второй авеню, но с тех пор ему ни разу не
приходилось прикидываться инвалидом, и он решил, что пора попробовать себя
в новой роли. К тому же при нем случайно оказались все необходимые
принадлежности: толстая ротанговая трость, выигранная накануне вечером в
покер у Брайди Макколла, и синие очки для считывания фосфоресцирующих
меток на крапленых картах.
Ну и, наконец, он пребывал в приподнятом настроении, располагающем к
новым приключениям. А все потому, что после трехдневного пребывания в
Монтерее карманы у него потяжелели на две тысячи долларов. Правда, до
сорока пяти сотен, которые он задолжал братьям Крокерам, не хватало больше
половины, но по крайней мере теперь они его не убьют. Во всяком случае, не
сразу.
Да и что еще ему оставалось делать? До Сан-Франциско было два дня
пути по пыльной дороге. Не сидеть же сложа руки! Он по опыту знал, что
аферы, основанные на чистой импровизации, имеют не меньше шансов на успех,
чем тщательно обдуманные заранее. А главное, чему научила его жизнь в этом
грешном мире, - доверять своим инстинктам. Чувствуя, что ему привалило
везенье, Рубен Джонс решил попытать счастья в новом деле.
Увы, приманка оказалась пустышкой: сундуки и чемоданы на крыше
дилижанса были набиты не пожитками какого-нибудь жирного гуся, которого он
намеревался ощипать, прикидываясь немощным слепцом, а побрякушками из
китайского музея. И пусть они, как утверждал мистер Суини, "бесценны",
Рубен никогда не опускался до воровства и гордился этим. Он был свободным
художником, мастером игры на доверии, а не вульгарным взломщиком.
Но хотя очки и трость не пригодилась ему для дела, Рубен ничуть не
жалел о затеянной игре. Будучи "слепым", он мог беспрепятственно
любоваться через проход тряского экипажа на сестру Августину, пытаясь на
досуге угадать, куда она этим утром заткнула свой изящный пистолетик
двадцать второго калибра: за правую подвязку или за левую?
Смешно было думать, что это одна из немногих вещей, которые он о ней
не знает. То есть он, конечно, не стал бы утверждать, будто знает о ней