"Гайто Газданов. Полет" - читать интересную книгу автора

был очень легкий запах, но такой характерный, что забыть его было
невозможно, так же, как особенный ее голос, всегда звучавший точно издалека
и необыкновенно приятный. Но насколько жизнь отца и матери была полна
объяснений, разговоров на непонятном немецком языке, отъездов, путешествий,
возвращений и неожиданностей, настолько существование Лизы было лишено каких
бы то ни было неправильностей. Она, действительно, была как бы живым укором
для родителей Сережи - у нее в жизни все было так ясно, безупречно и
кристально, что Сережа слышал случайно, когда лежал в своей любимой позе на
полу в коридоре, как отец сказал матери: - Посмотреть на Лизу, так ведь даже
и подумать невозможно, что она может вдруг ребенка родить, а между тем... -
И мать Сережи всегда глядела на Лизу немного виноватыми глазами; даже если
сам отец точно ежился в ее присутствии, и, вообще, все словно извинялись
перед тетей Лизой за собственное несовершенство, особенно неприглядное по
сравнению с ее бесспорным нравственным великолепием. Смутно, едва-едва, у
Сережи проступало, однако, воспоминание о том, что, когда он был совсем
маленьким и тетя Лиза вывела его гулять, - рядом с ними шел какой-то
человек, оживленно разговаривавший с теткой. Но это было так давно и так
неотчетливо, что Сережа не был уверен, не видел ли он это во сне. Обычное
состояние тети Лизы было спокойное удивление. Она удивлялась всему: и
поведению родителей Сережи, и возможности такого поведения, и книгам,
которые она читала, и газетам, и преступлениям - и не удивлялась только
вещам героическим и маловероятным, - например, когда кто-нибудь жертвовал
своей жизнью за кого-нибудь, или спасал людей, или предпочитал смерть
позору. Она была нетолстая, почти такая же гладкая, как отец, очень чистая,
со всегда прохладными, твердоватыми руками. Когда однажды они все
вчетвером - Сережа, его родители и тетя Лиза - проезжали случайно мимо
уличного тира и отец вдруг остановил автомобиль и сказал:
- Ну, девочки, тряхнем стариной, постреляем, а? - мать Сережи ни разу
не попала в цель, отец дал несколько промахов, хотя вообще стрелял хорошо, и
только тетя Лиза, поставив ребром картонную мишень, срезала ее пятью пулями
и сбивала шарик за шариком на подпрыгивающих струях фонтана.
- У тебя рука не дрогнет, Лиза, - сказал тогда отец.
По мере того как Сережа становился старше, начинал больше понимать в
людях и бессознательные его суждения обо всем малопомалу прояснялись, он
стал думать, что тетя Лиза была не похожа на других людей в том смысле, что
у тех в течение жизни все менялось - в зависимости от обстоятельств,
событий, впечатлений; они могли находить нелепым то, что год тому назад им
казалось совершенно целесообразным, чрезвычайно часто себе противоречили и
вообще менялись настолько, что было даже трудно отличить, кто умен, кто
глуп, даже кто красив или некрасив; другими словами, сила их сопротивления
внешним причинам, определяющим их жизнь, была ничтожна, и постоянством они
отличались лишь в очень редких и всегда ограниченных отношениях. Сережа знал
громадное количество людей, потому что через дом его отца проходили самые
разнообразные и многочисленные гости, посетители, просители, друзья, женщины
и родственники. Тетя Лиза отличалась ото всех тем, что в ней ничего не
менялось. Вся сложная система чувств, знаний и представлений, которая у
других была движущейся и меняющей свои формы, оставалась у нее такой же
постоянной и неподвижной, какой была раньше, - точно мир и вообще был
каким-то неизменяющимся понятием. Так думал о Лизе Сережа, так же думали и
другие, и это продолжалось много лет, до тех пор, пока не произошли события,