"Гайто Газданов. Рассказ об Ольге" - читать интересную книгу автора

безжалостных, - это было вообще характерное для нее соединение. Он тотчас же
поехал туда и узнал, что ее там нет; он прожил в этом чужом городе несколько
дней и приехал опять в Париж, с таким видом, точно вернулся со своих
собственных похорон. И именно в этот период времени, в месяца.
предшествующие ее отъезду. Я не мог бы понять человека, влюбленного в Ольгу.
Мне казалось, что любить ее, как женщину, совершенно нелепо и беспредметно.
Она была неплоха и нехороша собой в то время, но в ней не было ничего
притягательного; ее можно было любить, как любят товарища или сестру и
всякое другое отношение казалось мне почти непонятным, вернее понятным
только теоретически. Ее первый брак совершенно не изменил ее.
В очень редкие минуты мне иногда казалось, что в ее глазах на короткое
время особенное выражение, в котором было что-то по-женски тягостное, но что
сейчас же проходило, как зайчик от зеркальца, которым она любила забавляться
в солнечные дни. Как женщина, она еще не начинала существовать. У нее было
слишком мускулистое тело, слишком твердые руки, и сильные пальцы и
рукопожатие ее было совершенно мужским. Все это мне казалось бесспорным и
несомненным - и только один раз, за несколько дней до отъезда, я вдруг сразу
понял, насколько мое представление было ошибочно и скольких вещей я не
понимал - так же,впрочем, как не понимала тогда их она сама. Это было в тот
раз, когда случайно прийдя к ней вечером, я увидел ее - она ехала с мужем на
званный обед - в длинном вечернем платье, в трагическом черном платье, сразу
напоминавшем мне то, в котором появляется Кармен в последнем акте, и именно
с этой минуты все то, что было так далеко от нее и что составляло особенную
соблазительность моих ночных представлений о необходимой женской прелести,
это шекспировское театральное великолепие, - вдруг сосредоточилось на ее
изменившейся фигуре, на иначе увиденном ее лице, на новом выражении
блестящих тогда глаз и именно в эту минуту, я понял, почему я так ее любил и
чего я не понимал до сих пор. Но на этот раз было слишком поздно; она уехала
через три дня.
Через месяц я написал ей письмо, в котором рассказывал о том, что я так
поздно понял, - она ответила мне тотчас же; ее письмо было написано
характерным ее стилем, короткими фразами, разделенными только резкими
точками. - Я знала это давно. Я жалела, что ты молчал. Я удивлялась. Иногда
мне казалось, что я ошибаюсь. Ты видишь, как все глупо. Виноваты мы оба. Ты
больше меня. Может быть, когда-нибудь это будет так, как тебе хотелось бы.
Но быть в этом абсолютно уверенным, по-моему, нельзя.
Я знал, что быть в этом уверенным нельзя. Я тогда вообще узнал
множество вещей, я не представлял себе, как я мог их не видеть раньше, и это
позднее и бесплодное сожаление несколько лет не оставляло меня. С привычной
быстротой мое воображение восстановило то, что до сих пор делало это таким,
каким ему следовало бы быть, а не таким, каким оно было на самом деле, и в
этом мгновенно созданном романе я нашел наконец все, что я любил и тогда же,
впервые, это соединение абстрактного великолепия с непосредственным
чувственным движением показалось мне самым поразительным из всего, что я
знал до сих пор, и идеально воплощенным в Ольге.
Но об этом я тогда ей не писал, мне это было неприятно, как лишнее
напоминание о чудовищном и нелепом промахе.
Через некоторое время, встретив Александра Борисовича я узнал, что
Ольга попросила у него развод и написала ему, что собирается выходить замуж.
- За кого, вы не знаете?