"Гайто Газданов. Рассказ об Ольге" - читать интересную книгу автора

как, впрочем, и другие, т.е. еще три человека, игравшие в ее жизни, если не
всецело значительную, то, во всяком случае, серьезную и длительную роль; у
нее никогда не было кратковременных и случайных увлечений. Этот первый муж,
архитектор - его звали Александр Борисович, фамилия его совершенно ему не
подходившая была Блинов - никогда, до самого последнего дня, до кануна ее
отъезда, не задумался о том, что ему предстоит в дальнейшем, никакие
сомнения не приходили ему в голову и он был так же уверен в Ольге, как во
всем, что он делал. Знакомство с Ольгой позволило мне несколько раз
оказаться в редко выпадающей в жизни роли человека, который знает будущее, и
это было чрезвычайно тягостное знание. Когда, за три дня до того утра, в
которое счастливая жизнь Александра Борисовича должна была безвозвратно
кончиться для него, и я это хорошо знал, так как мне Ольга давно сказал, что
одиннадцатого числа она покидает своего мужа и уезжает, - она даже сказала
мне, куда именно - когда в тот вечер Александр Борисович говорил о своих
проектах на лето, Ольга посмотрела на меня ласковыми и смеющимися глазами и
заметила Александру Борисовичу, что он фантазер, мне стало чрезвычайно не по
себе. У меня было впечатление, что я нахожусь у постели больного, которому
осталось жить несколько часов и который, не зная этого, рассказывает о том,
что он будет делать через год.
Она уехала одиннадцатого числа, как сказала, и уже четырнадцатого
Александр Борисович был неузнаваем; я никогда бы не мог подумать, что этот
человек способен быть в такой степени растерянным и несчастным. Он пришел ко
мне в одиннадцатом часу вечера и меня поразило и то, что он явился ко мне в
такой поздний час и еще - что он был не брит и как-то особенно неаккуратен.
Он мне сказал, что явился с сумасшедшей надеждой, - он так и сказал
"сумасшедшей"- что, может быть, я знаю, где Ольга, почему она уехала и что
вообще случилось. Я ответил, что ничего не знаю. Он взял шляпу, потом
положил ее, прошел несколько раз по комнате и сказал:
- Знаете, я себе места не нахожу. Особенно, вот потому...
Он тяжело вращал головой, часто дышал и не находил слов.
- Знаете, в тот вечер когда вы были у нас, помните, еще был такой
странный разговор, сначала о сибирской железной дороге, потом почему то о
Дебюсси, вы помните?
- Помню - сказал я, стараясь не смотреть на него. Разговор был
действительно об этом, но он пропустил соединительное звено, объединивше
этот странны, на первый взгляд переход: речь шла о климате Франции, о
дождях, о деревьях, и от этого, естественно, перешла на Jardin sans la
pluie(1).
Я очень хорошо помню, и этот вечер, и этот разговор. Я пришел туда
задолго до того, как явился Александр Борисович, и мы были вдвоем с Ольгой;
я рассказывал ей смешные вещи, потом мы танцевали под музыку ее граммофона,
потом сидели рядом на диване и разговаривали о путешествиях и романах
Стивенсона, о тропических морях так, точно мы оба помолодели на семь или
восемь лет; и если бы в эти часы кто-нибудь сказал ей или мне, что есть
такие вещи, как любовь, неудачи, расставания, нам бы это показалось дико, и
к нам это не могло относиться. В этот вечер она гораздо больше была похожа
на пятнадцатилетнюю гимназистку, чем на замужнюю женщину; и целый мир,
составленный главным образом из множества умных и печальных книг, в которых
рассказывалась трагическая судьба разных людей, из картин, музыкальных
пронзительных фраз, из всего того, что так занимало мое внимание всегда, как