"Гайто Газданов. Пробуждение" - читать интересную книгу автора

слушает и смотрит на меня.
- "Понимать", "слушать" - все это к ней не применимо, я думаю, - сказал
Франсуа. - Она просто привыкла к звуку твоего голоса, и он ее больше не
пугает.
Они ехали некоторое время молча.
- То, что ты хочешь сделать, это, конечно, сумасшествие, - сказал
Франсуа. - Я тебе советую об этом забыть. С твоей стороны это было бы
совершенно ненужное и бессмысленное самопожертвование. Ты просто не
понимаешь, насколько это глупо.
Пьер посмотрел на него невидящими глазами.
- Да, конечно, это самая чудовищная глупость, с которой мне пришлось
встретиться за всю мою жизнь, - сказал Франсуа.
Пьер опять ничего не ответил. Было жарко. Телега поднималась в гору
мимо медленно смещавшихся деревьев. Франсуа повернулся на сиденье, посмотрел
в сторону и добавил:
- Но если ты это действительно решил и тебя нельзя отговорить, то я
тебе помогу.
Пьер вернулся в свою маленькую комнату в повышенном и почти
восторженном состоянии, которое не покидало его с той минуты, когда он
подумал о возможности увезти Мари в Париж. Франсуа был отчасти прав: Пьер
меньше всего думал о том, что именно он будет делать и как надо будет
смотреть за Мари, это казалось ему второстепенным. То, что занимало его
мысли, было неизмеримо важнее. Он не сумел бы это объяснить в нескольких
словах, но если бы он мог это сделать, он бы сказал, что теперь все в мире
приобрело для него новое значение. Он был избавлен наконец от того
тягостного чувства, которое преследовало его все эти годы со дня смерти его
матери: чувства бессмысленности окружающего, его собственной жизни, его
службы и всего, что он делал. Это чувство особенно усилилось в нем после его
приезда сюда, когда он впервые вошел в лес и все не мог оттуда уйти,
погруженный в созерцание этого безмолвного и неподвижно-живого могущества
стволов, ветвей и листьев. Когда он смотрел на них, ему почему-то казалось
особенно очевидным, что его собственное существование ничтожно и бесполезно,
- так, точно вид этого леса был непонятным и неопровержимым одновременно
доказательством правильности именно этого сознания ничтожества и
бесполезности. Теперь это изменилось - и там, где до сих пор была тягостная
пустота, возникали спутанные волосы Мари, огрубевшие босые ее ноги, ее
бледное лицо, лишенное выражения, и этот мертвый взгляд ее светлых и пустых
глаз.
Он увидел ее на следующее утро в той же позе, в какой он видел ее
каждый день, - она сидела на земле и по-прежнему с непонятным постоянством
мяла в руках все тот же кусок глины, который давно потемнел от прикосновения
ее грязных пальцев.
- Здравствуйте, Мари, - сказал, понижая голос, как он делал всякий раз,
когда обращался к ней. И хотя он знал, что она не понимает его слов, эти
напрасные его монологи не казались ему потерей времени - вопреки здравому
смыслу. И он продолжал говорить так, точно перед ним была собеседница,
понимавшая не только смысл его фраз, но и каждую интонацию его голоса.
- Я хотел вам сказать, - продолжал он, глядя на нее, - она не поднимала
головы, - что это последние дни вашего пребывания здесь. Мы скоро уедем в
Париж, и ваша жизнь совершенно изменится.