"Роман Гари. Обещание на рассвете" - читать интересную книгу автора

и устремились на лестницу. Поднявшись на третий этаж, он распахнул передо
мною окно: в конце концов, мы были в польском посольстве и я был гостем. Я
было уже приготовился лезть в окно, когда жена посла, очаровательная и
достойная самых прекрасных поэм о любви пани, неожиданно появилась из зала.
Я тут же вытащил ногу из окна и любезно поклонился ей. Она взяла нас под
руки и повела в буфет.
Иногда я с любопытством думаю: что бы сообщила мировая пресса,
обнаружив на тротуаре в самый разгар "холодной войны" крупного польского
партработника или французского дипломата, выброшенного из окна польского
посольства в Париже?

Глава XII

Двор дома 16 по улице Большая Погулянка казался мне огромной ареной, на
которой я осваивал ремесло гладиатора, готовясь к будущим сражениям.
Проникнув туда через старые ворота, вы видели посреди двора огромную кучу
кирпича - остатки завода боеприпасов, взорванного партизанами во время
патриотических боев между литовской и польской армиями; чуть дальше - уже
упоминавшийся дровяной склад и огромный пустырь, поросший крапивой, где я
одерживал самые доблестные победы в своей жизни. Дальше, за высокой
изгородью, тянулись сады. Во двор выходили дома, стоявшие по двум соседним
улицам. Справа были сараи, в которые я часто забирался по крыше, раздвинув
доски. Жильцы хранили там мебель; они были забиты сундуками и чемоданами,
которые я благоговейно открывал, предварительно сбив замки. Вместе с запахом
нафталина от них веяло загадочной жизнью старомодных и потрепанных вещей.
Кик зачарованный, я часами просиживал посреди найденных сокровищ,
разбросанных по полу будто после кораблекрушения. Каждая шляпа, ботинок или
шкатулка с пуговицами и медалями говорили о таинственном и неизведанном
мире, о мире других людей. Боа из перьев, фальшивая бижутерия, театральные
костюмы: шапочка тореадора, цилиндр, пожелтевшая невзрачная балетная пачка,
выщербленные зеркала, ил которых, казалось, глядели на меня тысячи
зазеркальных лиц, фрак, кружевные панталоны, разорванные мантильи, мундир
царской армии с красными, черными и белыми орденскими лентами, альбомы
фотографий, открытки, куклы, деревянные лошадки - обыкновенный хлам, который
человечество оставляет после себя как отголосок своего жалкого и несуразного
существования. Сидя на сырой земле, холодившей мне зад, я предавался мечтам,
разглядывая старые атласы, сломанные часы, черные полумаски, предметы
гигиены, букетики фиалок из тафты, вечерние туалеты и старые перчатки,
запечатлевшие форму носивших их рук.
Однажды, вскарабкавшись на крышу и отодвинув доску, чтобы спуститься в
свое королевство, я увидел посреди сокровищ - между фраком, боа и деревянным
манекеном - очень занятную парочку. Я ни минуты не сомневался в истинной
природе феномена, который мне довелось наблюдать, хотя впервые присутствовал
при увеселениях такого рода. Я целомудренно пристроил доску на место,
оставив достаточную для наблюдения щелочку. Это были кондитер Мишка и
Антония, служанка из нашего дома. Я был впервые во многом обстоятельно
осведомлен, а также и удивлен. То, что эти двое там выделывали, далеко
превосходило те наивные представления, что были в ходу у моих сверстников.
Несколько раз я чуть не сорвался с крыши, пытаясь разобраться в том, что
происходило. Потом, когда я рассказал об этом своим товарищам, они хором