"Ромен Гари. Леди Л." - читать интересную книгу автора

вошло в обиход, он считал "левшами идеализма". Человек незаурядного ума,
склонный к демагогии и хитрости, что он оправдывал важностью поставленной
цели, он, вероятно, и сам не очень-то верил своим словам, когда в домах
терпимости объяснял ошеломленным апашам, что они - мятежники, для которых
преступление - всего лишь способ протеста против общественного устройства,
основанного на несправедливости и эксплуатации. Это льстило их самолюбию,
голос Армана так их завораживал, что они всегда соглашались, не понимая ни
слова из того, что он говорил; проститутки заливались горючими слезами,
когда этот славный малый, от чьей смазливой физиономии они впадали в
мечтательное состояние, уверял, что они - его соратницы в борьбе и жертвы
общества, в котором, по его выражению, "деньги решают все, армия убивает
своих, религия благословляет убийц, а полиция обмывает трупы". Его
красноречие обладало такой силой убеждения, что юные шалопаи уходили из
кабака, преисполненные решимости превзойти себя в своих злодеяниях; они
понимающе переглядывались, покачивали головами, говорили "он прав", хотя
вряд ли смогли бы повторить то, что он им сказал. Комиссар Маньен
утверждает, что кампания, развернутая Арманом Дени в парижских трущобах,
так резко увеличила преступность в столице, что полиция оказалась в полной
растерянности; молодой анархист действительно обладал тем даром лидера,
который сделал бы его поистине ведущей политической фигурой в XX веке.
Леди Л. всегда считала, что Арман слишком рано родился.
Один человек особенно внимательно прислушивался к его словам, часами не
сводя с него мечтательного взгляда своих темных глаз. Этим человеком был
Альфонс Лекер. Его мания величия, все больше усиливавшаяся по причине
одной хорошо известной болезни, черпала уверенность в речах юного
анархиста, несших оправдание и похвалу, - именно то, чего он и домогался.
Каждое слово имело вес, каждая фраза била в цель; слушая этот голос,
внешне невозмутимый апаш, с седеющей сигарой во рту, поигрывавший цепочкой
часов, уже видел себя стоящим на украшенных черными знаменами трибунах
перед встречающими его овацией толпами. Да, да, он и вправду заклятый враг
общества, человек, избранный самой судьбой для того, чтобы быть предметом
обожания благодарных масс; если он стал сутенером, убийцей, шантажистом и,
в довершение всего, королем преступного мира, то исключительно для того,
чтобы ускорить процесс загнивания уже давно готовых обвалиться балок
существующего строя. Он ненавидел богачей, угнетающих народ, этот народ,
из которого вышел и он сам.
Жокей сидел рядом - продолговатое грустное лицо под клетчатой кепкой,
слегка скошенная набок голова на изогнутой шее - и смотрел на своего
спутника голубыми под бровями Пьеро глазами.
- Решающая встреча между Арманом Дени и Лекером состоялась в игорном
клубе, который содержала Некая баронесса де Шамис, ночью, после нападения
на банк "Жюльен", что на улице Итальянцев; кассир учреждения был серьезно
ранен, однако смог точно описать приметы преступников, и таким образом
была установлена безусловная причастность к делу Армана Дени. Баронесса,
вкрадчивое создание с таким напудренным лицом, что оно казалось гипсовым,
с черепаховым лорнетом перед кротовыми глазками, ввела Армана в крохотную
гостиную за игровым залом, где к нему вскоре присоединился Лекер, еще
державший стопку наполеондоров в руке. Арман Дени знал, что, если ему не
удастся заручиться поддержкой этого человека, его неминуемо арестуют. Он
никогда не мог пройти незамеченным. Те, кто хоть раз видел его лицо, уже