"Ромен Гари. Пляска Чингиз-Хаима" - читать интересную книгу автора

- Действительно, очень эффективное средство в шоковом состоянии.
Действует куда сильней и гораздо продолжительней, чем веселящий газ...
Это и спасло мне жизнь. Существуют слова, которые не нужно дважды
повторять еврею, и слово "газ" как раз к ним и относится. Я уже жутко
ослаб от действия укола, пусть и не осознавал этого, смеялся, не мог
остановиться, хотя смутно чувствовал, что потихоньку стираюсь, исчезаю, но
в том состоянии эйфории, в каком я пребывал, дико радовался при мысли, что
наконец-то избавлюсь от Шатца, освобожусь из немецкой психики со всеми ее
завалами исторического дерьма, в которых я увяз по шею. Я начисто забыл,
что без него я исчезну, перестану быть индивидуально воспринимаемым в
анонимной массе статистических жертв, - действительно, что изменится, если
в общей цифре шесть миллионов станет одним Хаимом больше или меньше? Я уже
был на пути к превращению в абстракцию. Однако при слове "газ" немедленно
сработал мой инстинкт самосохранения. Продолжая ржать - остановиться я не
мог, действовала химия, - я собрал последние остатки сил, напрягся, стал
брыкаться, да так сильно, что Шатц приподнялся на носилках, - нас уже
вынесли на улицу и собирались погрузить в карету "скорой помощи", -
уставился на врача и завопил:
- Нет! Вы должны ликвидировать его! Я не хочу больше иметь с ним ничего
общего! Хватит с меня, он так долго измывался надо мной, изводил этими
историями о наших жестокостях, я больше не согласен...
Я зашевелился еще энергичней, дернулся, рванулся сильней, вскарабкался
повыше, немножко пришел в себя и, чтобы преодолеть воздействие
"энноктала", чтобы не уснуть, начал, как бешеный, отплясывать в немецком
сознании, куда я провалился, хору памяти, нашу старую хору.
Не пожелал бы я таких танцев своим лучшим друзьям.
Это меня и спасло. На глазах ошеломленного врача и санитаров Шатц
спрыгнул, как заяц, с носилок и понесся по улице. Я ринулся вслед за ним,
но можете мне поверить, чувствовал я себя в тот момент слабым, как
вегетарианская кошка, и мне с трудом удавалось не отстать от него. Вообще
удивительно, что у него хватало сил так чесать по улице после той дозы
"энноктала", которую нам вкатили. Впрочем, что тут такого, у этой скотины
Шатца, скажу вам без хвастовства, большие внутренние рессурсы на любой
случай, а я, уж поверьте мне, постарался, такой гвалт поднял внутри, что
он был охвачен таким страхом, таким гадостным ужасом и несся во все
лопатки, как будто за ним гнались все расстрелянные мужчины, женщины и
дети. Сами понимаете, я не мог позволить дать себя в обиду, нас и без того
все время упрекают, что, мол, мы позволяли убивать себя, даже не пытаясь
сопротивляться. Но мне понадобился для этого весь мой инстинкт
самосохранения, а кроме того, мы оба, несмотря на обуявший нас страх,
по-прежнему ржали как сумасшедшие из-за веселящего действия укола, и это
вообще было что-то чудовищное. Короче, они и впрямь чуть было не покончили
со мной. Да, при тех успехах, каких они добились в биохимии, можно быть
уверенным, что вскоре они полностью решат проблему души и нравственного
сознания, и это станет концом наших психопаразитов. Еврейское подсознание
освободится от немецкого диббука, а немецкое наконец очистится от
еврейского влияния. Я не хочу сказать, что на этом все кончится, но во
всяком случае никто не будет испытывать таких страданий.
Вероятно, я зря потерял голову, и вполне возможно, что, когда действие
укола закончилось бы, мой еврей снова вернулся бы в меня, живехонек, как