"Ромен Гари. Пляска Чингиз-Хаима" - читать интересную книгу автора

переутомление, а также эта проклятая... оккупация. Впрочем, на секунду я
отстранился, он меня отстранил, прошу прощения, позвольте, Хаим, это я
здесь... да нет, Шатцхен, нет, говорю вам... Хаим, хозяин здесь я...
ладно, ладно, Шатцхен... Черта вам... Он стучит, точно глухой, кулаком по
столу, но стол - государственная собственность, так что, сами понимаете,
мне на это с прибором... И вот мы оба молчим, в тесноте, да не в обиде,
как говорят русские... Ну разумеется, я говорю по-русски, а как же иначе.
Вы не читали Шолом-Алейхема, Исаака Бабеля? В них мои истоки. Теперь
главное продолжить расследование и не дать сбить меня с толку. На карту
поставлена моя карьера... Ладно, ладно. Я пожимаю плечами. На карту
поставлена его карьера. Это серьезное дело, и если удастся довести его до
успешного конца, то всем, кто шушукается за его спиной, что, мол, комиссар
первого класса Шатц уже некоторое время ведет себя весьма странно, он
докажет, что способен прекрасно контролировать некоторые психические
нарушения, обостренные давней, подхваченной во время войны инфекцией, и
его не собьешь.



18. ТРЕБУЕТСЯ ПРОВИДЕНЦИАЛЬНАЯ ЛИЧНОСТЬ


Впрочем, у Шатца только что появилась идея. И как же это он раньше не
додумался? Ну, поглядим, поглядим. Он расплывается в улыбке, а я страшно
доволен, что он принял мою подсказку. Он не боится советоваться со мной,
евреи - народ хитрый, опытный, и на этот раз я постараюсь следовать их
советам. Вот только я не намерен влезать в это дело, я подсказал, а дальше
пусть сами разбираются. Что меня больше всего бесит в Хаиме, так это то,
как он ловко смывается и делает вид, будто он ни при чем, его нет, а это
я, Шатц, сам до всего додумался, хотя я прекрасно знаю... Тут уже пошла
такая свара, мне это все обрыдло, я решил отвалить, пройтись по лесу
Гайст, чтобы набраться вдохновения, но в этот миг в кабинет врывается
капрал Хенке, тот самый, что каждое утро в десять часов приносит нам чашку
чая, и вид у него, прямо скажем, катастрофический.
- Господин комиссар...
- Что такое? Их арестовали?
- Сержант Клепке... вахмистр Бзик... Вы послали их патрулировать лес...
- Ну и что?
- Только что обнаружены их тела! Это ужасно... Вот такие вот улыбки...
Хенке изображает "вот такую вот улыбку". Весьма впечатляюще. Писарь,
уже прочно сидевший на стуле, начинает подниматься, ну прямо тебе как
тесто на дрожжах.
- К их рожам это очень идет, - бурчит Шатц. Недовольства в нем не
ощущается.
- Они решили, что справятся. Ничтожества... Тут требуется
провиденциальная личность, человек, способный обуздать ее, завалить, взять
дело в свои руки и сделать ее счастливой. Она ничего не имеет против
грубости, ей нравится, когда мужчина - это мужчина. Ей уже осточертели
сопляки, молокососы, недоделки... Она уже наелась этих
слабаков-демократов, чей хребет при первом порыве ветра сгибается, как