"Ромен Гари. Пляска Чингиз-Хаима" - читать интересную книгу автора

Барон ничегошеньки не замечает. Странное поведение комиссара прошло
мимо его внимания. Он парит в горних высях, продолжает писать образцовый
портрет Лили, достойный самых благородных наших гобеленов.
- Лили могла заблуждаться, но она всегда готова была все отдать за
счастье народа. И когда видела, как на горизонте горделиво возносится
новый завод, глаза ее блестели, она бледнела от волнения! Она так хотела
видеть наш Рейх сильным, выстроенным на тысячу лет.
- И вы полагаете, что за тысячу лет ей удалось бы получить
удовлетворение?
- Хи-хи-хи!
- Господин комиссар, - высокомерно объявляет граф, - этими вашими
словами, этим смехом вы позорите себя...
Шатц ударяет кулаком по столу: бессилие любит проявляться в яростной
жестикуляции.
- Да не я это, не я! - орет он.
- Как это не вы? Я отчетливо видел...
Ничего он не видел и видеть не мог. Шатц и рта не открыл. Как-никак
дело свое я знаю. Диббук прежде всего мастер чревовещания. А барон
по-прежнему полностью погружен в свои супружеские горести.
- Рур с его лесом горделиво вздымающихся и таких многообещающих труб
приводил ее в сильнейшее возбуждение. Чтобы успокоить ее, мне приходилось
целыми ночами играть ей Баха.
- Бедняжка баронесса, - пробормотал комиссар.
- Но почему? Я должен был доставить ей удовольствие. Как-никак я ее
муж. Я фыркаю.
- Хи-хи-хи! - смеется Шатц.
- Кисонька-лапонька! - воркует садовник Иоганн, воздев глаза к небу, к
своему маленькому абсолюту.
- Здесь царит на редкость низменная и возмутительно циничная атмосфера,
- объявляет граф.
- Они возвращаются, - бормочет Шатц. - Вместе со своим гнилым
искусством. Да поглядите же вы, они уже заполняют наши музеи... Все
осмеяно, принижено, окарикатурено... Вы считаете, что такая корова - это
нормально? Да где вы видели летающих коров, парящих новобрачных, еврейских
скрипачей на крышах? Они пытаются сделать из нас сумасшедших.
Барон взглянул на графа, граф на барона.
- Вы говорите...
- Я говорю, - взорвался Шатц, - что вам следовало бы направить вашего
садовника к психиатру! Вы что, совсем оглохли?
- Да, да, хорошо, - кивает барон. - Короче говоря, Лили мечтала о
чудесном подъеме...
- Хи-хи-хи!
- Садовник!
- Этот негодяй Чингиз-Хаим, - уныло говорит Шатц, - выступал в
литературном кабаре самого низкого пошиба, где все - все! - подвергалось
осмеянию.
- Что за негодяй?
- Цыпочка, кисанька, приди же сюда! - нежно застонал садовник Иоганн,
и, говорю вам, никто, кроме него, никогда еще не видел столь реального
неба.