"Ромен Гари. Пляска Чингиз-Хаима" - читать интересную книгу автора

- Чем могу вам помочь?
Взаимные представления. Обмен любезностями.
- Барон фон Привиц.
- Граф фон Цан.
- Обер-комиссар Шатц.
- Чингиз-Хаим.
Комиссар на миг замер, но все-таки сделал вид, будто не слышал. Ну, а
эта парочка даже и не подозревает о моем существовании. Они натуры
избранные и не привыкли смотреть себе под ноги. Им не в чем себя
упрекнуть. Они тоже ведь всегда и во всем были за Джоконду.
- Прошу садиться... И прошу извинить, что заставил вас ждать. Эти
журналисты! Бульварная пресса взяла нас в осаду своими специальными
корреспондентами. У нас тут настоящая волна убийств... Но ничего нового я
вам не сообщу. К сожалению, весь мир уже в курсе.
Барон провел по глазам белой ухоженной рукой. Я заметил прекрасный
перстень с рубином, фамильную драгоценность, пятнадцать тысяч долларов по
самой скромной оценке. Но это я так, к слову, следуя традиции, из уважения
к чужому мнению. Просто не хочу разрушать привычные представления.
- Понимаете, господин комиссар, я чрезвычайно беспокоюсь за свою
жену... Но Шатц не слушал его.
- Двадцать два трупа за неделю, это, конечно, многовато даже для такой
большой страны, как Германия.
- Личности их уже установлены?
- Почти всех. Но нам сообщили о том, что несколько человек исчезли и
тела их пока не найдены.
- Боже мой!
Барон закрыл глаза. Он лишился дара речи. Граф поспешил ему на помощь:
- А нету ли среди них молодой женщины? Вот фото...
Барон трясущейся рукой извлек из кармана фото и положил на стол.
Комиссар взял. Долго рассматривал.
- Действительно, очень красивая. Барон испустил вздох:
- Это моя жена.
- Поздравляю.
- Она пропала.
- Ах, вот как... В таком случае могу вам сообщить: среди жертв ее нет.
- Вы уверены?
- Разумеется. Я же всех их видел. В нашей поганой профессии обнаружить
хоть раз такое прекрасное тело было бы слишком большим подарком. К тому же
все без исключения убитые - мужчины. Убийца, очевидно, не трогает женщин.
И есть еще нечто общее во всех случаях. На лицах всех жертв запечатлелось
выражение необыкновенного счастья...
С Хюбшем происходит что-то совершенно необъяснимое. Он ерзает на стуле.
Да что там, с ним такое... но больше я вам не скажу ни слова. У меня и так
были в свое время крупные неприятности с цензурой. Не хочу, чтобы опять
начали говорить о "вырожденческом еврейском искусстве, о еврейском
декадентском экспрессионизме", который "угрожает нашей морали и подрывает
устои общества". Я ничуть не намерен подрывать устои вашего общества.
Напротив того, я поздравляю вас с вашим обществом. Мазлтов.
Во всяком случае, слово "счастье", похоже, имеет для Хюбша весьма
определенное значение, можно бы даже сказать, он знает, что за ним