"Ромен Гари. Пляска Чингиз-Хаима" - читать интересную книгу автора

Я узнал этих двоих, что заявились в кабинет. Я много раз видел их
фотографии в разделе светской хроники в "Цайтунг". После немецкого чуда
они составили огромные состояния и теперь тратят свои деньги на самые
возвышенные цели: строят музеи, покровительствуют искусству, финансируют
симфонические оркестры, дарят городу чудесные картины. Впрочем, сейчас во
всем мире внешние приметы прекрасного получают всеобщую поддержку. В
Соединенных Штатах, например, такое изобилие художественных сокровищ и
крупных культурных ансамблей, что вы спокойно сможете там изнасиловать
собственную бабушку, и никто этого не заметит. Это конечно восхищает. Но,
признаюсь, от всего этого мне как-то немножко не по себе. Вообразите -
просто в качестве предположения, - что Христос вдруг восстал из своего
праха и оказался лицом к лицу со всем великолепием нашего религиозного
искусства, со всей этой упоительной красотой "Распятий" эпохи Возрождения.
Он бы возмутился, вся кровь у него вскипела бы от негодования. Надоить из
его страданий такие красоты, воспользоваться его агонией для получения
наслаждения - это не очень-то по-христиански. В этом есть что-то от
маркиза де Сада, не говоря уже об извлечении прибыли из страданий, на что
Папа должен был бы обратить внимание. Ему следовало бы запретить
христианам заниматься религиозным искусством и оставить его, как и
ростовщичество, евреям.
Один из двоих посетителей, тот, что пониже, в костюме из материала по
пятнадцать марок за метр, очень нервничал. На его розовом, немножко
кукольном лице выражалось крайнее смятение, он не находил себе места, его
голубые глаза, в которых читалось потрясение, все время бегали.
- Поверьте, дорогой друг, я долго не решался, я больше всего боюсь
скандала, но у меня нет выбора. Я вынужден обратиться в полицию. Если с
нею случится несчастье, я этого никогда себе не прощу. Тем более сейчас,
когда все газеты кричат об этих чудовищных преступлениях... Я опасаюсь
самого худшего.
- Дорогой барон, вы не первый муж, чья жена сбежала с егерем.
- Дорогой граф, я вовсе не претендую на первенство. И дело вовсе не в
моем самолюбии. Я имею в виду любовь. Великую любовь.
- О чем я и говорю.
- Мою любовь.
У меня впечатление, что имеет место так называемая "ситуация".
- Любовь вообще, - уточняет граф.
- Этот разговор неуместен. Я безмерно несчастен.
- Мы все несчастны...
Беседа полна недомолвок. Они обмениваются взглядами и принимаются
расхаживать по кабинету. Должен сразу признаться: у меня слабость к
обманутым мужьям. Когда-то, помню, я строил на них лучшие свои комические
эффекты. Вы произносите "наставил рога", и публика покатывается со смеху.
Она сразу чувствует спокойствие, уверенность в будущем.
- Боюсь, как бы она не стала жертвой этого садиста, которого полиция
никак не может арестовать. Он обязательно обратит на нее внимание. Она
ведь такая красивая!
- Егерь защитит ее.
- Я утратил к нему всякое доверие.
- Но ведь пять лет вы доверяли ему свою дичь...
Барон застыл на месте и пристально глянул на графа. Потом они опять