"Ромен Гари. Жизнь впереди" - читать интересную книгу автора

себя, что шансов родиться именно в этот день у меня не больше, чем в любой
другой, и как бы то ни было, а вся эта шумиха вокруг дней рождения -
просто-напросто всеобщий сговор. Я думал о своих приятелях: о Махуте, о
Шахе, который вкалывал на бензоколонке. Когда ты еще пацан, то заявить о
себе можно, только собравшись в кучу.
Я лег на землю, закрыл глаза и начал вовсю стараться умереть, но цемент
был холодный, и я забоялся подхватить какую-нибудь хворь. Я знаю, на моем
месте многие загнали бы в себя целую прорву героина, но лично я не собираюсь
лизать жизни задницу за такое счастье. И ползать перед этой паскудой на
брюхе тоже не намерен. У нас с ней дорожки разные. Когда закон признает меня
совершеннолетним, я, наверное, стану террористом, с угоном самолетов и
взятием заложников, как по телику, чтобы чего-нибудь требовать - еще не знаю
чего, но уж никак не леденцов. Чего-то настоящего, вот. Покамест я еще не
могу вам сказать, чего нужно требовать, потому что не получил
профессиональной подготовки.
Я сидел на голом цементе, угоняя самолеты и захватывая заложников,
которые выходили с задранными вверх руками, и придумывал, что я буду делать
с деньгами, всего ведь не купишь. Я куплю мадам Розе собственный дом, чтобы
она померла спокойно, опустив ноги в тазик с водой и в новом парике. Я
отправлю шлюх с их сыновьями в самые роскошные дворцы в Ниццу, где эти
ребята будут надежно укрыты от жизни и смогут впоследствии стать главами
государств, прибывающими с визитом в Париж, или представителями большинства,
выражающими свою поддержку, или даже важными факторами успеха. А я смогу
купить себе новый телик, который присмотрел на витрине.
Я размышлял обо всем этом, но потом делами заниматься что-то
расхотелось. Я вызвал к себе голубого клоуна с той витрины, и мы немного
подурачились вместе. Потом я пригласил белого, и тот сел со мной рядом и
сыграл мне на своей крохотной скрипочке тишину. Мне очень хотелось уйти к
ним и остаться там навсегда, но я не мог бросить мадам Розу одну в этом
свинюшнике. Нам удалось раздобыть нового вьетнамца цвета кофе с молоком
вместо прежнего, которого одна чернокожая француженка с Антильских островов
нарочно заимела от своего дружка, чья мать была еврейкой. Сынишку эта
чернокожая хотела воспитывать сама, потому что тут была замешана любовь и
она приняла все это близко к сердцу. Платила она исправно, потому что мосье
Н'Да Амеде оставлял ей достаточно денег, чтобы жить вполне прилично. Он
взимал со своих женщин сорок процентов их заработка, потому что это очень
бойкий тротуар, ни минуты передышки, а еще ему приходилось платить
югославам, с которыми просто сладу не стало. Даже корсиканцы начали
встревать в это дело, потому что у них нарождалось новое поколение.
Возле меня стоял ящик из-под фруктов с предметами самой распоследней
необходимости - я мог бы поджечь его, и сгорел бы весь дом, но все равно
никто не узнал бы, что это я, и уж во всяком случае это было бы неосторожно.
Я очень хорошо помню этот момент в своей жизни, потому что он ничем не
отличался от всех прочих. Жизнь у меня и так все время повседневная, но
бывают минуты, когда я чувствую себя еще поганей. Болеть у меня ничего не
болело, так что причин для расстройства вроде бы не было, но казалось, будто
я какой-то безрукий и безногий, хотя у меня, конечно, имелось все что
полагается. Сам мосье Хамиль не сумел бы такого объяснить.
Не в обиду будь сказано, но мосье Хамиль становился все бестолковей,
как это иногда случается со стариками, которым уже недалеко до сведения