"Иржи Ганзелка, Мирослав Зикмунд. Там, за рекою, - Аргентина " - читать интересную книгу автора

неохотно выгребли кучу хлама, так как знали, что мы будем здесь жить до тех
пор, пока не подыщем человеческого жилья. А потом им придется таскать все
это барахло обратно, даром. Одна скрипучая дверь без стекла выходит в темный
коридор, другая куда-то в противоположную сторону, а о третьей мы пока что и
не подозреваем. Слева железная койка на трех ножках, справа под лестницей -
на четырех. Вопрос о том, поселиться здесь или нет, учитывая все "за" и
"против", решил жребий.
Моем руки в выложенной кафелем мойке для посуды, туфлей давим на стене
двух клопов, вывертываем лампочку и вздыхаем с облегчением, предвкушая, что
наконец-то отоспимся. Внизу гремит лифт. Чем выше он поднимается, тем
сильнее грохот, который умолкает этажом ниже под нами. Из светового колодца,
этого резонатора всего дома, вырывается темпераментная испанская перебранка,
ругательства полыхают, как ожоги второй и третьей степени. После полуночи
эта "беседа" несколько утихает, но вдруг раздается скрип задней двери, над
головами мелькает чья-то фигура, с минуту в мойке плещется вода, незнакомец
вытирает руки о нашу простыню и исчезает. Вслед за тем на наши головы
начинает сыпаться штукатурка. На этот раз над нами скрипит деревянная
лестница, хлопают двери, которые до сих пор оставались скрытыми.
Назавтра мы узнаем от владельца гостиницы, что это был официант из
ближайшего бара; в чулане, под самой крышей, спят в две смены. Если бы нам
повезло, мы могли бы познакомиться и со вторым ночлежником, печатником,
который уходит в ночную и возвращается незадолго до полудня.
Как выглядит наш утренний туалет?
Выбираем друг у друга штукатурку из волос, бреемся, глядя в осколок
стекла, умываемся в мойке для посуды.


"Сейчас я это выкобрую..."

- Один монштрудл с кремом!..
- Медио кристал на третье!
- Че, есть еще в эладере какая-нибудь ботежья?
Мы сидим в прокуренном помещении и не хотим верить ни глазам, ни ушам.
Слева вперемежку с ганацким[7] диалектом и польским языком звучит баварское
наречие. У нас за спиной, за противоположным столом, кто-то на жижковском[8]
жаргоне пытается описать своему аргентинскому соседу невзгоды переселенца, и
ему вовсе не мешает то обстоятельство, что через его плечо шумно
переговариваются два болгарина, которым пока что некуда сесть. Над столами,
покрытыми засаленными скатертями, и над тесно сдвинутыми стульями струится
аромат капусты, и во всем этом многоязычном гаме локтями пробивают себе
дорогу два официанта, роняя капли пота прямо в дымящиеся тарелки.
Шкубанки[9] с маком, свиная ножка, которая едва умещается на тарелке,
сосиски с горчицей, аргентинское пучеро, суп с лапшой, бухты[10] с творогом,
кесо кон дульсе.
- Один чоп у тебя на четвертое!..
За витриной с моравскими колбасками и копчеными окороками время от
времени мелькает автобус, криожье останавливаются в дверях, чтобы обменяться
несколькими словами о погоде и торговле.
- Пане Хосе, получите!
- Моментито, сейчас я это выкобрую...