"Север Гансовский. Башня (Авт.сб. "Человек, который сделал Балтийское море")" - читать интересную книгу автора

истощил нервную систему. Я не проживу лета.
...Довольно долго я сидел, тупо уставившись в пол. Стыд и гнев прошли,
их заменила апатия.
Ладно, сказал я себе. Я впал в бешенство. Но разумно ли это? Можно ли
так злобствовать на хозяйку? Ведь она мелка и ничтожна. Она не может
составлять предмет для ненависти, только для презрения. Вот она унизила
меня сегодня. Нищий и усталый, я сижу в этой комнате, из которой меня
хотят изгнать. Но разве я поменялся бы положением с фрау Зедельмайер?..
Я запер дверь на ключ, отодвинул постель от стены, достал аппарат.
И потом - сам не знаю, как это получилось - я вдруг установил контур на
самое последнее деление, сузил диафрагму почти до конца, присел на
корточки и включил освобождающее устройство.
Коротким звоночком прозвенела маленькая зубчатка, кристалл замутился на
миг. И в полуметре от пола, в углу, в воздухе повисло пятнышко. Как муха.
Но неподвижная.
Меня даже поразило, с какой легкостью и как непринужденно я сделал это.
Я и опомниться не успел, как пятно уже стало существовать.
И никакая сила на свете не могла его уничтожить.
Я убрал аппарат и старательно закрыл тайник. Затем я стал играть с
пятном, пересекая его рукой, пряча где-то в костях, в мясе ладони и
открывая вновь. А пятнышко висело неподвижно. Маленькая область, где
полностью поглощался свет, доказывала верность моей теории.
Теперь уже два их было в мире: пятно под хворостом в Петервальде и
неподвижная черная мушка здесь.
Насладившись пятном, я подвинул кровать на место и улегся.
Странно, но я никогда не думал о возможностях практического
использования пятна. Я довольствовался тем, что оно есть.
Но возможности-то были, конечно. Пятно можно применять, например, для
прямого преобразования световой энергии в тепловую. Собственно, даже из
этого маленького пятнышка в комнате я мог бы сделать вечный двигатель,
заключив его в какой-нибудь объем воды. Естественно, двигатель был бы лишь
относительно вечным и работал бы только до той поры, пока светит наше
Солнце.
Да мало ли вообще!.. Я теоретик, а любой экспериментатор за час
набросал бы сотню предложений.
С другой стороны, черное можно использовать и во зло. Черное может
представить собою оруж...
- Черт возьми! - воскликнул я и вскочил.
Послушайте, а ведь я и могу быть тем самым физиком-теоретиком, которого
разыскивают в городе! Могу или нет?.. Ведь никто не знает о моих трудах.
Только пятно в Петервальде являлось до сих пор материализованным
свидетельством моих размышлений. Единственным. Само собой разумеется, я
испугался, дважды увидев взгляд Бледного. Но, хладнокровно взвешивая все,
я не должен считать две эти встречи чем-то большим, чем совпадение. Мало
ли кто и зачем мог идти к хуторам через Петервальд, мало ли кто мог
оказаться случайно возле галереи Пфюля?
Кому я, собственно, нужен был бы? Только организации, конечно. Если о
пятне знает организация - какой-нибудь штаб, разведывательное бюро,
безопасность и прочие, у этих денег, людей, техники больше, чем надо, и по
первому требованию им прибавят еще больше чем надо. И они не стали бы