"Наталья Галкина. Ночные любимцы. Повесть" - читать интересную книгу автора

обычный. Серьезен. Чуть печален. В аккуратном, не очень новом
сером костюме. Вошел Камедиаров. Без щупальцев.
-- Позовите Николая Николаевича, -- сказал Эммери, -- Лене
нехорошо.
Николай Николаевич щупал мне пульс, заглядывал в глаза.
-- Странно, -- сказал он, -- дистония у нее, конечно, имеется, а
зрачки широкие, бледная, выражение лица... Ленхен, вы не
наркоманка, часом?
-- Нет, -- сказала я. -- Я читала. Мне стало плохо.
-- Спазм аккомодации? -- с сомнением сказал Николай Николаевич.
-- Плюс еще что-нибудь минус свежий воздух.
-- Плюс недосыпание, -- сказал Хозяин без парика и в
партикулярном платье.
-- Окна настежь, ее на диван, к ногам грелку, валидолу бы нам, и
пусть полежит.
Свечи задули в комнате, окна на Фонтанку открыли; Шиншилла
принес мне воды, я выпила, схватила его за руку и то ли уснула,
то ли, наконец, упала в обморок, провалилась куда-то и выплыла,
вынырнула при свете дня, закутанная пледом, грелка в ногах, окна
настежь, машины носятся под окнами, у окна в качалке Эммери
смотрит в оконный проем. Он поворачивается ко мне.
-- Как себя чувствуете, Лена?
-- Нормально. Чуть-чуть голова кружится.
-- Сейчас я чаю принесу, выпьете, полежите, и я отведу вас
домой. Хозяин на работе. Как вы всех напугали.
Я все вспомнила. Чохом, так сказать. Нечто от кийяфы во мне
осталось: я знала точно, что от Эммери не обязательно скрывать
происшедшее. А от остальных следует скрыть.
-- Как вы все напугали меня, -- сказала я.
-- Страшно смотреть правде в глаза, -- сказал Эммери. -- Еще
страшнее, чем истине.
-- Что это было?
-- Сначала чай.
-- Чай, да; я только схожу в библиотеку и посмотрю, какую книжку
вы мне вынули случайно с полки; они так тут интересно случайно
вынимаются...
-- Не вставайте. Я вам сам принесу.
Но читать мне было трудно, изображение и текст плыли,
расфокусированные.
-- У вас еще зрачки широковаты. Пройдет. Завтра все пройдет.
-- Что пройдет? Ароматы Аравии?
-- Да, и ароматы, и магия Аравии, и последствия взгляда правде в
глаза.
-- Дрянь какая эта правда, -- сказала я. -- А я-то, дура, прежде
вранье не любила. И не понимала выражения "ложь во спасение".
Эммери, кто вы такой? Ангел?
-- Это вы здесь говорите "ангелы", "так сказать, чохом". -- Он
улыбнулся. -- Я вестник. И страж проходящих по меже. Человек
межи всегда может рассчитывать на меня. Скажем, на мою помощь.
Поддержку. Присутствие. Иногда на мою защиту.