"Наталья Галкина. Ночные любимцы. Повесть" - читать интересную книгу авторабедуинские песни с одинаковым рефреном -- плачем по покинутым
стоянкам, по следу шатра и праху костра, -- они дошли до Пальмиры, чьи золотистые стены и желтые капители колонн, подобные кронам пальм, поднимались из желтого песка. -- Вот цель твоего путешествия, сина, -- сказал Гансу проводник. -- Прощай. -- А разве вы не войдете в город? -- Нет, -- отвечал проводник, -- мы обойдем город стороной и пойдем дальше. Так, Бу Фатиля? -- Все так, -- отвечал тот, ухмыляясь. Через несколько дней в Пальмиру пришел караван, и один из купцов поведал Гансу, что какой-то человек зарезал в пустыне проводника, ограбил его и скрылся, даже не схоронив убитого, должно быть, спешил; а у убитого в ладони зажат был лал, так, верно, было что грабить. И на этом все, а про Пальмиру речь пойдет дальше. -- Ты, должно быть, и сам спешишь, тебе не терпится отыграться, -- сказал Шиншилла, тасуя карты. -- Сдавай, -- сказал Эммери. Они увлеклись игрой, а я ускользнула в библиотеку. У меня не выходило из головы зрелище, открывшееся мне, когда в прошлый раз надела я темно-красную восточную маску, странный вид библиотеки, изменившаяся комната; мне хотелось проверить, является ли видение мое игрой воображения или следствием снадобья из флакончика, которого нанюхалась я ненароком; может, быть обнаруженной, схваченной за руку отступил; к тому же надеялась я на собственное проворство и выработанную за годы занятий фехтованием реакцию и думала мгновенно спрятать маску и закрыть тайник, если кто-то двинется в библиотеку. Итак, я надела маску, и снова аравийские благоухания овеяли меня, как по волшебству изменились окружавшие меня книги, оплыли свечи; я их задула и, подойдя к задернутым занавескам при входе, заглянула в щелку между занавесками, посмотрела из темной библиотеки в освещенное пространство комнаты. На ширму, кресла и зеркало я посмотреть на успела. Я не могла отвести глаз от игроков, чуть не вскрикнув, как вскрикивают героини пьес и старомодных романов. Не исключаю, что могла бы в тот момент даже грохнуться в обморок, наподобие вышеупомянутых героинь, преувеличенно женственных и впечатлительных; впрочем, советские женщины были крепко от обмороков отучены, и правильно, иначе валяться бы им в бесчувствии круглосуточно, а кто же тогда станет по магазинам метаться, полы мыть, народное хозяйство поднимать, детей растить и шпалы укладывать? Не вскрикнув и не упав в обморок, замерев, я глядела на сидевших за столом картежников. Я знала, кто где сидел, и черты лица они в основном сохраняли. Были узнаваемы. Но не из этой компании вышла я несколько минут тому назад в зашторенную библиотеку. Я не только видела их иными, я знала, почему они таковы, возможно, обретя из-за ароматов Аравии бедуинскую кийяфу. |
|
|