"Наталья Галкина. Ночные любимцы. Повесть" - читать интересную книгу автораС молоком матери, можно сказать. А тут живешь, живешь, и все
дурак дураком. В дверь позвонили. Хозяин ушел и вернулся с Сандро, напевая: "Итак, забудем все, дитя!" -- Что это вы поете? -- Понятия не имею. Сандро, хотите котлетку? Знаете, медхен сегодня водопроводчика на порог не пустила, через дверь с ним изъяснялась, боялась -- воры. -- Между прочим, -- сказал Сандро, отвлекшись от котлеты, -- меня ваши воры шантажировали. По телефону. И не только. Хозяин сидел, откинувшись, смотрел внимательно, у него даже лицо изменилось. В дверь опять позвонили. -- Медхен Ленхен, пойди открой. Я пошла и не слышала конца их разговора. Вошли Шиншилла и Николай Николаевич. Шиншилла с розами. -- Ленхен, хотите розочки? Мне мой покровитель подарил. -- Вам ведь подарил, -- сказала я, несколько ошарашенная. Сандро в этот вечер рвался продолжать свою третью из тысяча одной белой ночи; игру в карты отложили. -- Итак, Ганс шел по пустыне за проводником в бирюзовой юбке; за Гансом следовал прибившийся к ним на последней стоянке неизвестный с кривым кинжалом за поясом и с длинноствольным бедуинским мушкетом; имени своего он не назвал, и проводник стал величать хозяина оружия Бу Фатиля. Гансу объяснили: перед выстрелом следует запалить фитиль и пребывать некоторое время с представлялось абсолютно одинаковым, однообразным, лишенным примет и ориентиров, он не понимал, каким образом определяет проводник нужное направление, не обозначенную в простертом до горизонта песке тропу, ведущую к находящемуся за барханами на горизонте оазису, от которого такая же несуществующая тропа приведет их к Пальмире. Он спросил, любопытствуя, у проводника: -- Как ты находишь дорогу? -- Я много лет хожу этой дорогой, чужеземец, -- отвечал тот, -- ты, видно, забыл, что я принадлежу к пьющим ветер, мы сильно отличаемся от оседлых существ из глинобитных хижин, от презренных людей высохшей глины; они комки глины на пути, а мы сами -- путь, мы его часть. Мне, как и многим из племени бедуинов, ведомо искусство кийяфы. -- Что такое кийяфа? -- спросил Ганс. -- Умение читать пустыню. И не только пустыню, может, и саму жизнь тоже, и ее письмена, сина. Я умею читать следы на песке; отличаю следы верховых верблюдов от следов вьючных и след верблюда от следа верблюдицы; я знаю, кто следовал в караване: воины врага или мирные купцы. Я могу отличить след мусульманина от следа неверного, след девственницы от следа женщины, след рыжего муравья от следа черного. Невидимая для тебя тропа светится передо мной даже в ночи. Мастер кийяфы -- а я отношусь к таковым -- умеет найти воду и распознать ценные минералы и |
|
|