"Энтони Гальяно. Игра без правил " - читать интересную книгу автора

солнцем, стоит яхта, белая и безмолвная, понимал, о каких деньгах идет речь,
понимал, что делаю глупость. Я включил телевизор и видеомагнитофон и сел в
желтое бесформенное кресло, поглотившее меня, как гигантская губка.
Несколько раз мне приходилось отворачиваться от экрана. Начинался фильм
сразу, без всяких рекламных роликов или мультиков. На короткое время
появились дерганые шумовые строки, перешедшие в изображение комнаты. Мэтсон
и Вивиан сидели за столом в гостиничном номере, судя по характерной мебели.
Они разговаривали, курили, на столе стояли бокалы и две бутылки красного
вина. Я убавил громкость. По непонятной причине слышать ее голос было еще
хуже, чем видеть лицо.
Затем в кадре образовался второй мужчина, и я вздрогнул, словно он
бросился на меня. Его я не знал. Загорелый, ухоженный, темноволосый, такой
типичный красавец. На вид около сорока лет, среднего роста, в бежевой
спортивной куртке и черных слаксах. По-военному короткая стрижка ежиком. Он
подошел к камере, наклонился, приблизил лицо вплотную к объективу и состроил
гримасу. Затем прошел к столу, налил себе бокал вина и уселся напротив
Вивиан и Мэтсона. Мэтсон продемонстрировал камере стодолларовую купюру и,
дьявольски подмигнув, скатал ее в трубочку. Каждый по очереди втянул через
нее полоску кокаина с зеркала, лежащего на столе.
Сидели они недолго. Вивиан сбросила лиловое шелковое платье, мужчины
тоже начали раздеваться. Вивиан с Мэтсоном продолжали разговаривать, пока
она снимала лифчик и трусики, но второй мужчина выглядел нервным и
неуверенным. Оператор, кто бы он ни был, приблизил его лицо, чтобы можно
было рассмотреть капли пота. Глаза Вивиан казались стеклянными, и я
постарался успокоить себя мыслью, что она под кайфом.
Мэтсон начал первым. Высокий, поджарый, с ястребиным носом и длинными
прямыми черными волосами, которые делали его похожим на рок-звезду. Я
вспомнил, как тренировал его приемам тайцзи и пытался отучить от кокаина. У
него были руки, которые сделал я, и выпирающий живот хронического пьяницы,
который он сделал себе сам. Я смотрел на Мэтсона, свыкаясь с мыслью, что он
мертв.
Он очень старался, и она тоже. Затем его сменил второй, он выглядел
робким, но пытался спрятать неуверенность за фальшивой улыбкой человека,
который предпочел бы находиться в другом месте. Мэтсон сидел за столом и
прихлебывал вино, пока приятель был занят. Тот усердно изображал похоть, но,
несмотря на все усилия, смотрелся грустным и жалким, будто впервые вышел за
привычные границы и, оказавшись на новой территории, чувствовал себя
неуютно. Мэтсон пил вино и наблюдал, так же как я сейчас наблюдал за ним.
Но, насколько я могу судить, мазохистом из нас был только один.
Я посмотрел гораздо больше, чем следовало. Промотал до места, где
Мэтсон вместе с другом оттащили диван от стены и перекинули Вивиан через
спинку. И качество картинки, и освещение были очень хорошими, но я охотно
заплатил бы за тень, которая скрыла бы очевидное удовольствие, написанное у
нее на лице.
Все это было безобразно и унизительно, но оторваться я не мог. К тому
времени, как я выключил видео и стоял у окна, глядя на яхту, мне казалось,
что я поджарил сам себя на огне, самостоятельно поворачивая вертел. Снова
вспомнился вечер, когда я вошел в бар после долгой обратной дороги из
Гейнсвилля, куда ездил повидать умиравшего от рака старого друга. Это было
глухое местечко, а я был в "глухом" настроении. Я зашел туда по понятной