"Алексей Гайворонский. Дом " - читать интересную книгу автора

что последний гоняется за каким - то заблудившимся китом и выгоняет его за
пределы портовой территории. Однако они не подумали о том, что кит должен
был бы пролететь мимо них, если он был в воде. Более того, он смог бы и
судно перевернуть от страха перед гарпуном. Но кита не было, а человек с
гарпуном летел навстречу иностранному судну.
Остальные же работники уже успели понять, что произошло. Они сбежались
на причалы и принялись ждать последствий стремительно развивающейся
ситуации, опасаясь даже подумать о последствиях, чтобы не навлечь таким
образом решенный итог на бедные головы иностранных матросов. Работники порта
толкались на пирсах потому, что их скопилось великое множество. Они стояли
плечом к плечу и выглядывали из спин, если не удавалось встать у кромки
пирса. Те же, кто не нашел места и для такого выглядывания, становился на
четвереньки и смотрел в море сквозь ноги стоящих во весь рост. Они уже знали
о последствиях, но, все же, желание убедиться в правоте своих догадок не
оставляли ждущих скандала людей. Им нужно было убедиться в правильности их
самых пессимистических предположений.
Даже небо вызвалось сострадать иностранным морякам. Срочно поплыли
черные тучи в боевом порядке, словно кричали о надвигающемся шторме. Тучи
толкались и послышался гром и засверкали молнии с такой силой и частотой,
что создавалось впечатление конца света. Но было поздно. Поздно потому, что
лоцман не видел тучи и молний. Он сам был как туча, от которой лучше
убежать, не дожидаясь последствий.
Катер с лоцманом на борту приближался к нерадивому судну, которому
оставалось жить считанные минуты. Такое бывает в обществе людей. Лоцман
продолжал размахивать гарпуном, напоминавшем спичку в его руке. Скорость и
интенсивность, с которой гарпун вращался вокруг совей оси, были таковыми,
что гарпун начал краснеть от перегрева. Красная раскалившаяся сталь уже
напоминала кусок толстого прута, выкатившегося на прокат после отливки из
ковша на сталелитейном заводе. Лоцман продолжал кричать, разинув широко рот
и изрыгая проклятия в адрес иностранного судна. Он широко расставил ноги на
палубе и матерился на чем свет стоит. Не обращал внимания на брань лоцмана
только один человек - штурман катера. Он спокойно стоял у штурвала и
направлял катер туда, куда неслись слова лоцмана, словно они были ветром для
парусов. Да так оно, наверное, и было. Штурман даже и не смог бы направить
катер в другом направлении потому, что других направлений не существовало в
данный момент. Не смотря на отсутствие дорог и набитой колеи, катер шел
точно на иностранное судно. И штурман катера только держался за штурвал, ему
ничего больше не оставалось.
Лоцман же находил новые и новые слова для выражения своего
необузданного гнева. Казалось, он хочет переплюнуть Пушкина А.С. и Даля А.
В. вместе взятых с их словарным запасом слов. Тем более, они не знали и
десятой части тех слов, что знал лоцман. Даже вода начала мутнеть от
обильного поливания словесной грязью. Наверное, краснела от стыда. Но
лоцману это обстоятельство не мешало. Он уже приготовился к жесткому
объяснению, кто есть кто в порту. Оставалось только выслушать существующее
положение вещей, то есть status quo, в интерпретации лоцмана.
И вот ответственный момент встречи состоялся. Не понятно было, кто
больше радовался выпавшей возможности пообщаться, в любом случае, радость
была обоюдной. Лоцман со всего маху врезался гарпуном в борт судна, воткнув
гарпун в металл, словно в картон. Удар был таким сильным, что судно