"Алексей Гайворонский. Дом " - читать интересную книгу автора

просмотрели все пятна, которыми определялись мели, и сошлись во мнении, что
пройти можно и без лоцмана. Команда встала вдоль бортов и принялась смотреть
в воду. Матросы зорко вглядывались в зеленеющую морскую воду, определяя
поднимающееся дно или же глубину.
Но не тут - то было. Катер, на котором направлялся лоцман, разогнался
до максимальной скорости потому, что лоцман увидел неладное на корабле. Он
сразу понял, по стоящим вдоль бортов матросам, что судно может пройти все
мели без его помощи. Такой пассаж лоцману не понравился. Он уже с катера
принялся кричать в мегафон всеми грязными словами, которые знал. Из его рта
летела пена во все стороны и, казалось, она покроит морскую воду.
Вооружившись гарпуном, лоцман махал увесистым оружием так сильно, что не
оставалось сомнений в его намерениях. Тут и директор порта спрятался под
стол, узнав, что иноземное судно предпринимает опрометчивые шаги. Директор
понимал, что такая неосторожность способно привести к страшным шагам. Он уже
думал о своем добровольном уходе с работы, предпочитая быть сторожем при
какой - нибудь котельной или сидеть на пенсии по состоянию здоровья. Но
встречаться с лоцманом в такой ситуации желания у директора не возникало. На
всякий случай, он даже вызывал охрану в лице старого деда Тимофея и уборщицы
тети Дуни. Остальные подчиненные отказались участвовать в предстоящей битве,
итог которой был решен уже заранее. Дед Тимофей и тетя Дуня, вооружились
шваброй и колом из старенького забора, пришли в кабинет для выполнения
ответственного, может быть, последнего в жизни поручения. Дед Тимофей
покрепче привязал к переносице очки, а тетя Дуня затянула ремень на уже
давно пропавшей талии. В любом случае меры предосторожности слегка успокоили
директора порта и он начал ожидать развязки ситуации, в которую иностранный
корабль попал по собственной инициативе.
Лоцман же летел на всех порах к безумному иностранному кораблю, уже
предвкушая битву всех времен и народов с экипажем. Он набирался гневом, как
водой, только мочевой пузырь был здесь ни при чем. Гнев должен был вылиться
на головы матросов, а не землю мочой. Лоцман уже подбирал слова, которые он
произнесет, вступив на палубу корабля. Гарпун же, что вращался в его руке,
уже был виден на большом расстоянии. Даже рыба, что мирно плавала в воде
акватории порта, быстро исчезала в водной толще, видя выражение лица лоцмана
и слыша отборный мат, засоряющий слух мирных рыбок. Теже рыбки, что не
успевали скрыться от катера с лоцманом на борту умирала на месте от
услышанного. При таком обильной нецензурщине сердца молчаливых рыбок не
выдерживали. После пролетевшего по воде катера, в соленой пенной воде,
оставались всплывающие к верху пузом рыбки. Если бы эту картину видели
работники рыбоохраны, то они решили бы, что браконьеры изобрели новое
оружие, не подпадающие ни под одну статью уголовного кодекса. Да и как можно
было определить степень вины кричавшего матом лоцмана, если никто не
записывал его сочную и плодовитую речь с мостика катера? А рыбки оставались
качаться на волнах родной морской воды в родном с детства порту уже никогда
не возвратившись в жизнь. Рыбки стали последними свидетелями грозной и
безумной силы лоцмана, которую тот использовал не по прямому назначению, а
так, как взбредет на ум.
Матросы же на иностранном судне, не подозревая о приближающейся буре в
лице лоцмана, продолжали смотреть в незнакомую воду и определять на глаз
мели и глубину фарватера. Они всматривались в воду, едва обращая внимания на
приближающийся катер. Они увидели махающего гарпуном человека, но подумали,