"Нил Гейман. Дети Ананси" - читать интересную книгу автора

- Не хочу об этом говорить.
И Рози обняла его еще крепче, потом сочувственно кивнула и отпустила.
Она решила, что он слишком горюет, чтобы говорить о своих чувствах.
Но нет. Совсем нет. Он слишком стеснялся случившегося.

Есть, наверное, сотни респектабельных способов умереть. Например,
прыгнуть в реку с моста, чтобы спасти маленького ребенка. Или пасть под
градом пуль, единолично штурмуя бандитское гнездо. Совершенно
респектабельные способы умереть.
Правду сказать, существуют и не слишком респектабельные способы
умереть. Даже эти не так плохи. Спонтанное самовозгорание, например:
щекотливо, с точки зрения медицины, и маловероятно, с точки зрения науки, но
люди тем не менее упорно самовозгораются, оставляя по себе лишь обугленную
руку с зажатой в пальцах недокуренной сигаретой. Толстый Чарли читал про
такое в одном журнале и ничего не имел бы против, если бы отца постиг такой
конец. Или даже если бы у него случился инфаркт, пока он догонял воров,
укравших у него деньги на пиво.
Но нет, отец Толстого Чарли умер не так.
Он рано пришел в бар, начал вечер, спев под караоке "Что нового,
киска?". И (по словам миссис Хигглер, которая сама там не присутствовала)
исполнил эту песню так, что Тома Джонса экзальтированные дамочки забросали
бы нижним бельем, а он только получил дармовое пиво от нескольких
блондинок-туристок, которые считали его самым большим очаровашкой, какого
только встречали.
- Это они во всем виноваты, - горько сказала по телефону миссис
Хигглер. - Это они его подстрекали!
Эти женщины, затянувшие себя в узкие топы на резинке, эти женщины с
красноватым загаром от слишком раине-го солнца годились ему в дочери.
И потому очень скоро он оказался у них за столиком, курил свои черутты
и прозрачно намекал, что во время войны служил в разведке (хотя осторожничал
и не говорил, во время какой именно войны) и еще что знает десяток способов
голыми руками запросто убить человека. А потом решил покружить по танцполу
самую грудастую и блондинистую туристку, пока одна из ее товарок распевала
со сцены "Чужие в ночи" Фрэнка Синатры. Он как будто развлекался вовсю, хотя
туристка была на голову его выше, так что он поблескивал ухмылкой на уровне
ее бюста.
Покончив с танцем, он объявил, что сейчас опять его очередь. А
поскольку он как никто другой был уверен в своей гетеросексуальности, то
спел "Я есть, что я есть" всему залу, но особенно самой блондинистой
туристке за столиком под сценой. Он выложился вовсю. И как раз собирался
объяснить всем вокруг, что, на его взгляд, жизнь ломаного гроша бы не
стоила, если бы он не мог сообщить всем и каждому, что собой представляет,
когда вдруг скорчил странную гримасу, прижал одну руку к груди, а другую
вытянул и повалился (настолько медленно и элегантно, насколько может
повалиться мужчина) с импровизированной сцены и на ту самую блондинистую
туристку, а с нее на пол.
- Ему всегда хотелось так уйти, - вздохнула миссис Хигглер.
А потом она сказала Толстому Чарли, как последним жестом его отец
схватил и дернул вниз что-то, оказавшееся топом без бретелек блондинистой
туристки, поэтому сначала все решили, что это он сладострастно нырнул со