"Паулина Гейдж. Дворец грез" - читать интересную книгу автора

изобразить неуклюжий поклон. Я не могла отвести глаз от черной краски вокруг
его глаз и его туго обтянутого кожей черепа. От него очень приятно пахло.
Поприветствовав нас, он опустил руку на плечо Паари.
- У вас умный мальчик, - сказал он матери. - Он будет хорошим учеником.
Я буду счастлив учить его.
Мама улыбнулась.
- Благодарю тебя, - ответила она. - Мой муж принесет завтра плату.
Жрец слегка пожал плечами.
- Это не к спеху, - сказал он. - Никто из нас никуда не денется.
Почему-то от его слов на меня повеяло холодом. Я подняла руку и слегка
потянула за широкий синий пояс, что обхватывал его грудь.
- Я хочу ходить в школу, - сказала я робко.
Он коротко глянул на меня, но ничего не ответил.
- До завтра, Паари, - сказал он и пошел прочь.
Мама легонько встряхнула меня.
- Ты должна научиться не высовываться, Ту, - раздраженно сказала она. -
Давай-ка собери остатки еды и сложи их в корзину. Нам пора домой. Не забудь
свой мешок, Паари.
Мы стали пробираться к выходу присоединившись к веренице семей,
потянувшихся обратно в селение. Я подобралась поближе к брату.
- Что у тебя в мешке, Паари? - спросила я.
Он поднял его и встряхнул.
- Мои уроки, - сказал он важно. - Мы записываем их красками на
черепках. Я должен выучить их сегодня вечером, перед сном, чтобы повторить
завтра в классе.
- А можно мне посмотреть их?
Мать, явно закипая и раздражаясь, ответила за него:
- Нет, нельзя! Паари, беги вперед и скажи отцу, пусть приходит за своим
обедом. Когда придем домой, вы оба должны вздремнуть.
Так это началось. Каждый день на рассвете Паари уходил в школу, и в
полдень мы с матерью встречали его с хлебом и пивом. В святые дни и в
праздники он не учился. Тогда мы с ним убегали к реке или в пустыню и играли
в свои детские игры. Он был очень забавный, мой брат, он редко разочаровывал
меня, когда я заставляла его притворяться фараоном, так чтобы я была его
царицей. Я тащилась за ним в изорванном куске льна, с вплетенными в волосы
листьями и виноградной лозой на шее, на которую я нанизывала птичьи перья.
Он садился на камень, будто это был трон, и выражал свою волю. Я отдавала
приказания воображаемым слугам. Иногда мы пытались втянуть в свои игры
других детей, но им быстро надоедало, они убегали плавать или просили у
взрослых разрешения покататься на терпеливых деревенских ослах. Когда они
все же играли с нами, то часто обижались, почему это я всегда была царицей,
а до них никогда не доходила очередь мне приказывать. Поэтому мы с Паари
развлекались одни, и так проходили месяцы.
Когда мне исполнилось четыре, я снова попросила отца разрешить мне
ходить в школу и снова встретила твердый отказ. Он едва смог позволить себе,
чтобы Паари посещал школу, сказал он. О том, чтобы платить еще и за меня, не
могло быть и речи, и, кроме того, что полезного может девочка узнать вне
своего дома? Я некоторое время дулась, сидя угрюмо в углу нашей общей
комнаты и глядя, как брат корпит над своими черепками; пламя лампы
колебалось, и тень Паари на стене тоже двигалась вместе с ним. Он не хотел