"Ганс Георг Гадамер. Актуальность прекрасного " - читать интересную книгу автора

Университетская философия послегегелевской поры, включая неокантианство и
неопозитивизм, не постигла этой истины и заплатила за свое непонимание
внутренним опустошением (и продолжает пла-

J. С. В. Mohr (Paul Siebeck), Tubingen. Перевод Ал. В. Михайлова, 1991
г.

Г. Г. ГАДАМЕР

тить по сей день). Вновь обрести эту истину обязало нас наше
историческое наследие.

Конечно, ссылаться на истину искусства, пытаясь развеять сомнения
исторического релятивизма, который принципиально ставил под вопрос
способность философии достигать истины, не значило давать вполне
удовлетворительный ответ. С одной стороны, свидетельство искусства
чрезмерно - ведь никто же не станет распространять научную веру в прогресс
на вершины искусства и видеть, скажем, в Шекспире прогресс по сравнению с
Софоклом или в Микеланджело прогресс по сравнению с Фидием. А с другой
стороны, свидетельств искусства и недостаточно: ведь если художественное
создание воплощает в себе истину, то оно и не уступает истину понятию. Но в
любом случае культурная форма эстетического сознания точно так же блекла в
наших глазах, как и культурная форма исторического сознания, мыслившего
"мировоззрениями"3. Напротив, все высказанное как искусством, так и великими
философами заявляло о своих правах на истину, и это требование своих прав,
пусть хаотичное, нельзя было отвергнуть - никакой "историей проблем" нельзя
было нейтрализовать его, нельзя было заставить его склониться перед законами
методичной научности. Тогда в Германии под влиянием новой волны увлечения
Кьеркегором называли все это "экзистенциальным". Речь при этом шла об
истине, подтверждением которой должны были служить не столько общие
высказывания или выводы, сколько непосредственность и неповторимость
собственной экзистенции. Такую истину, представлялось нам, знает
Достоевский, знает Ван Гог, знает Ницше с его экстатической критикой иллюзий
самосознания, но где же был мыслитель, философская сила которого была бы
равна энергии таких импульсов?

Коль скоро даже дескриптивное долготерпение Гуссерля, повсюду искавшего
окончательную очевидность, не нашло для себя лучшего подкрепления, нежели
трансцендентальный идеализм неокантианского толка, откуда же было ждать
помощи для мысли?

Помог Хайдеггер. Одни благодаря ему поняли, кем был Маркс, другие - кем
был Фрейд, а все мы в конце концов поняли, кем был Ницше. Мне же благодаря
Хайдеггеру открылось, что теперь мы можем "повторить" философскую мысль
греков - теперь, после того как история философии, написанная Гегелем и
исписанная неокантианством с его ис-

Ю

ФИЛОСОФИЯ И ГЕРМЕНЕВТИКА