"Евгений Дзукуевич Габуния. Ангел пустыни (Повесть) " - читать интересную книгу автора

открывшейся картиной. Было в этой простой, исконно русской церквушке,
приютившейся в тихом переулке возле шумной, забитой автомобилями Петровки,
что-то бесконечно трогательное, беззащитное. "Им только дай волю, - с
неожиданной злостью подумал полковник, вспомнив о недавнем звонке из
Шереметьева, - они бы и эту церковь уволокли. По кирпичику. Коллекционеры.
Сволочи".
Он набрал номер внутреннего телефона и коротко бросил:
- Алексей Васильевич, зайди.
Минут через пять в кабинет вошел высокий спортивного вида мужчина лет
тридцати пяти в хорошо сшитом костюме. Майор Алексей Васильевич Голубев
возглавлял в МУРе группу, в задачу которой входило расследование
преступлений, связанных с хищениями произведений старинного искусства.
Прежде чем возглавить группу антиквариата, как для краткости называли ее в
МУРе, Голубев работал в следственном отделе, а еще раньше учился на
юридическом факультете Московского университета.
Полковник сидел за письменным столом с большой табличкой "Просьба не
курить" и, водрузив на нос очки, разглядывал икону Николая Угодника.
- Из Шереметьева, только что подкинули. Таможня у одного фирмача
изъяла.
Голубев взял икону, чуть прищурился.
- Вроде бы обыкновенная доска. Впрочем... - Он повернул икону тыльной
стороной. - Обработка не типична для поздних досок, да и выгнуться успела
изрядно. А вообще я, Владимир Николаевич, не очень в этом тяну. На
экспертизу нужно...
- Ладно, не скромничай, Алексей Васильевич.
Непосредственный начальник Голубева как никто другой знал, что майор
за то время, что руководил группой антиквариата, приобрел весьма обширные
познания не только в иконографии, но и вообще в искусстве и кое в чем мог
дать форы даже специалистам-искусствоведам. Впрочем, "приобрел" - сказано
не совсем точно; вернее - пополнил. Еще школьником Алексей, коренной
москвич, выросший в интеллигентной семье, заинтересовался искусством. Он
не пропускал ни одной мало-мальски интересной выставки, и даже сам
пробовал рисовать, тщательно, впрочем, скрывая эти свои опыты от
сослуживцев. Однако любовь к искусству Голубева ни для кого в отделе не
была тайной, что и сыграло немаловажную роль в его назначении.
Полковник снял очки, протер стекла и повторил:
- Не скромничай, Алексей Васильевич. Давай рассуждать так: если доска
рядовая, зачем этому фирмачу тащить ее в свою Англию?
- Ну, здесь вы не совсем правы, товарищ полковник. У коллекционеров
своя логика. Быть может, он собирает именно иконы Николая Угодника. Где,
кстати, куплена доска?
- В "Новоэкспорте..." К этому мы еще вернемся. Однако чует мое
сердце, что с этой доской все не так просто. Того инспектора таможни я
знаю, да и ты тоже. Опытнейший сотрудник. Нутром чует. Шестым чувством.
Так, кажется, называют еще интуицию. Да и искусствовед-контролер с ним
согласился. И ты как будто не исключаешь... В общем, в любом случае надо
посылать доску на экспертизу... раз такая каша заварилась. Свяжись с
ГИМом*. А пока будет идти экспертиза, поинтересуйся сдатчиком доски.
_______________
* Г И М - Государственный Исторический музей.