"Нина Габриэлян. Хозяин Травы" - читать интересную книгу автора

я получу за перевод и верну ему". Можно подумать, что она жила на свои
деньги. Я устроил скандал. Я объяснил ей, что она уже взрослая женщина, а не
девчонка, чтобы бегать за деньгами к чужим людям. Она заплакала. Но я же
хотел купить ей эти брюки!

Вскоре я почувствовал недостаточность сношений только с ней. Я понял,
что должен объединить их. Его и ее.
Когда я подвел ее к зеркалу, она сперва не поняла, чего я хочу, и
улыбнулась мне. Я обнял ее сзади и, продев руки ей под мышки, стал
расстегивать ее кофточку. И Он тотчас же шагнул к нам. Мы ласкали ее в
четыре руки, целовали плечи, детские, хрупкие, под нашими ласками она
двоилась, зыбилась, она одновременно была и здесь, в этой комнате, и с
любопытством подсматривала из зеркала, как я раздеваю ее.
И через полтора месяца, на протяжении которых мы вновь и вновь
предавались этой праздничной зыбкой игре в прихожей, она забеременела.
Сообщила она мне об этом с каким-то глупым хихиканьем, как будто речь шла о
детской шалости, немного неприличной, но вполне простительной. Подобный
исход мне почему-то не приходил в голову. Я тупо молчал. Она, по всей
видимости, приняла мое молчание за одобрение и, потершись щекой о мое плечо,
вдруг выпалила: "Интересно, от кого из вас этот ребенок?"

Кто-то сказал ей, что в ее положении надо пить соки, яблочный и
морковный, и она все время делала их и забывала вымыть за собой
соковыжималку, это раздражало меня, а она все пила, и улыбалась, и
многозначительно говорила: "Ему нужны соки". И снова пила и улыбалась,
живущий в ее животе все время требовал соков, соков, соков! Ее часто клонило
ко сну, она норовила поспать днем, но я не давал, я тормошил ее, выдергивал
из сна и выпроваживал на улицу - гулять, гулять, ходить, дышать свежим
воздухом, никакие отговорки, что на улице дождь, меня не смягчали. Но когда
она уходила, я снова испытывал дискомфорт, ведь она уносила с собой мое "я",
отделенное от меня, неподконтрольное, живущее своей, неизвестной мне жизнью.
Впрочем, я не был уверен, что это был именно "я", - ее идиотская фраза
относительно возможного отцовства неприятно задела меня.
Она никогда не была особенно аккуратной, а тут и вовсе... разгуливала
по квартире в моих кальсонах и на все мои протесты отвечала, что мерзнет...
И вправду, в ту осень в квартире топили плохо.
В тот день она вернулась домой и, не раздеваясь, прямо в пальто,
уселась перед зеркалом.
- Что, по нему соскучилась? - пошутил я.
Она неприязненно оглядела меня и ушла в комнату. Когда я вошел туда,
она сидела перед сервантом и пристально вглядывалась в его застекленную
дверцу. Услышав мои шаги, она обернулась и бросила на меня раздраженный
взгляд.
- Ты, - сказала она, - это ты во всем виноват.
- В чем? - удивился я.
-Ты, ты нарочно это сделал. Чтобы я не могла творить. Насекомые больше
не хотят, чтобы я их рисовала! Ты должен был предохраняться.
-Да? - как можно спокойнее ответил я. - А по-моему, ты и так давно не
рисуешь. Ты ведь теперь в великую переводчицу играешь. Ты бы лучше мылась
почаще, скоро не то что насекомые, от тебя люди шарахаться будут.