"Мэтью Гэбори. Сердце Феникса (Хранители-1) " - читать интересную книгу автора

нередко говорили о неизбежности лишений, о том, что надо уметь переносить
их стойко, чтобы дух учеников укрепился и изобилие не застало их врасплох.
Однако, чтобы преодолеть отвращение Силдина к вышеозначенным испытаниям,
авторитета учителя было явно недостаточно. Наставник не единожды отбирал у
него предметы роскоши, например шелковый шарф, подаренный Силдину
влюбленной в него жительницей Седении. Дирио умолчал об этом случае и о
многих других, и старейшина Башни ничего не узнал. Дирио опасался, что
подобные случаи могут послужить для мэтра Игнанса предлогом, чтобы
окончательно решить судьбу ученика, отослав его прочь из Башни. Он вновь и
вновь предостерегал и увещевал Силдина. Несомненно, наставник, как и многие
другие, поддался обаянию юноши, пораженный той глубиной мысли, что отличала
проводимые Силдином ритуалы Возрождения. Правда, Силдин потерпел неудачу в
испытании, которое называлось Великим Объятием, но даже этот провал, в
конце концов определивший участь юноши в глазах мэтра Игнанса, не заставил
ученика понять, сколько усилий пришлось приложить наставнику, чтобы его
оставили в Башне. Подобная неблагодарность глубоко опечалила добродушного
Дирио. В его душе шевельнулось сомнения: а вдруг, несмотря на одаренность и
упорство в достижении цели, этот подросток никогда не станет подлинным
фениксийцем?

Силдин улегся, скрестив руки под затылком. Он не обратил ни малейшего
внимания на душевное состояние учителя. Раздосадованный скудостью
окружающей обстановки, он погрузился в заветный мир грез об имперской
крепости. Он мечтал о богато разодетых, благоухающих женщинах, о белизне их
кожи, некогда мелькавшей перед ним в приоткрывшихся занавесях портшеза.
Теперь он был уверен, что все эти гордые придворные дамы готовы распахнуть
ему свои объятия, и эта мысль заставляла его трепетать от нетерпения. Он
жаждал покинуть стены Башни, ограничивавшие его свободу, избавиться от
строгой дисциплины, требовавшей от ученика слепого повиновения. Правда, с
Башней его связывало одно драгоценное воспоминание.
Януэль.
Силдин не мог объяснить, чем тот притягивал его. Понять это было
невероятно сложно, как и то, почему, когда Януэль поведал о своих ощущениях
вблизи Феникса, на глаза Силдина навернулись слезы. До встречи с Януэлем
Силдин не знал, что значит плакать, и это новое для него ощущение было
равносильно дружеской клятве. Со времени знакомства с Януэлем он защищал
его как родного брата. Януэль и не подозревал о ночных стычках друга с
теми, кто завидовал их успехам. Яркие способности обоих юношей вызывали
раздражение у большинства учеников, объединившихся против них во имя
торжества посредственности. Но Силдин умел постоять за себя, и если ему
случалось в драке выбить кому-нибудь зубы, то он не испытывал при этом ни
малейшего раскаяния.
Силдин намеревался щедро распространить на друга те благодеяния,
которыми император обычно осыпал тех, кто совершил воскрешение имперского
Феникса. Ученики лиги фениксийцев чаще всего отказывались от почестей,
повинуясь строгим ограничениям Завета. Но Силдин надеялся стать в этом
смысле исключением из правил и даровать Януэлю те удовольствия, в которых
им так долго было отказано в Башне.

Мэтр Дирио уже мерно похрапывал на своем тюфяке, сцепив руки на