"Тосиюки Фую. Дырявый носок (Современная японская новелла) " - читать интересную книгу автора

старый рабочий, и работы не получил, и кровь не сумел продать? Это не моя
забота, но мне было не по себе...
Люди, сдавшие кровь, ушли. Рабочих становилось все меньше. Старик стоял
у ограды, греясь в лучах солнца. Волосы и щетина на щеках отсвечивали
серебром. Нежась на солнышке, он стоял неподвижно, с закрытыми глазами и
всем своим обликом напоминал старца, счастливо доживающего остаток дней.
Воображение рисовало сцену: сейчас появится славный внучок-школьник и уйдет
за руку с дедом. Он, может быть, попросит:
- Дедушка, купи мне одэн!
А дед ответит:
- Может, лучше якисоба, а, малыш?
- Почему?
- Якисоба на десять иен дороже, значит, вкуснее...
В сад с грохотом въехали два велосипедных прицепа. На них были навалены
столики, доски, ящики из гофрированного картона. Тележки тащили мужчины, а
сзади толкали, видимо, жены. Обе супружеские пары выбрали свободное место
прямо передо мной, поставили тележки рядом и принялись их разгружать.
Из тележек, досок и столиков они выстроили какой-то странный длинный
помост. Женщина средних лет, повязав голову полотенцем, так, что были
закрыты щеки, достала из картонного ящика кусок белой ткани и расстелила ее
на помосте. Помост сразу же превратился в стол. Молодая пара, взгромоздив на
него картонные ящики, стала вытаскивать оттуда разное барахло. Старье, вроде
рваных брюк или рубашки с потертым воротником. Все четверо быстро и ловко
соорудили барахолку. Из ящиков появилось множество разнообразнейших вещей.
Ручные часы, очки, вечное перо, запонки, брошь... Вещи были подержанными.
Рядом с гэта со сбитыми подставками оказались новенькие кожаные ботинки
английского производства; с поношенными платьями соседствовал пиджак,
который вполне можно было принять за новый; порыжевшие "момохики" -
крестьянские штаны - лежали рядом с дамской комбинацией.
- А ну-ка, милости просим, пожалуйте! Дешево, как никогда! Давай,
давай, налетай! - завопил толстый мужчина. Молния на куртке у него не
застегивалась, и был виден живот, обтянутый коричневым набрюшником. Брюхо
выпирало так, что того и гляди лопнет нижняя рубашка. Молния на брюках тоже
наполовину разошлась.
Время близилось к девяти, и стали появляться люди: служащие, идущие на
работу, хозяйки из окрестных домов. Они поглядывали на наваленный горой
товар. Это был черный рынок, барахолка. В последнее время их стало заметно
меньше. Я слышал, случалось, что ботинки, украденные ночью в гостинице, на
следующее утро появлялись на таком вот торжище.
- Давай, давай! По дешевке! Дешевле не найдешь! - надрывался мужчина.
Голос его был слишком тонким для такого тела. И верно - было дешево. Чуть
поношенные нейлоновые носки шли за двадцать-тридцать иен, швейцарские
наручные часы стоили меньше тысячи.
- А за это сколько дашь? - Старик-рабочий тряс перед глазами спекулянта
шерстяным поясом-набрюшником. Он только что снял его с себя.
- Чего? - Толстяк взял пояс из рук рабочего и вывернул наизнанку,
прикидывая.
- За двадцать иен отдашь?
- Двадцать иен! - испуганно вскрикнул рабочий. - Я его и десяти дней не
ношу, а заплатил полторы тысячи...