"Фрэнсис Фукуяма. Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции" - читать интересную книгу автора

но ведет к большому разнообразию в способах воспитания детей, правления,
добывания средств к существованию и так далее. Постоянные усилия
человечества по культурному самоизменению - вот что создает человеческую
историю и прогрессивный рост сложности и разветвленности человеческих
институтов.
Факт развития и культурной эволюции заставляет многих современных
мыслителей считать пластичность человека практически бесконечной - имеется в
виду, что человек может быть сформирован средой так, что будет двигаться
открытыми путями. Именно отсюда возникает современное предубеждение против
понятия человеческой природы. Многие из тех, кто верил в социальное
конструирование поведения человека, имели сильные подспудные мотивы: эти
люди надеялись с помощью социальной инженерии создать общества справедливые
или честные в согласии с некоторыми абстрактными идеологическими принципами.
Начиная с Французской революции, мир сотрясали политические утопии,
стремящиеся создать рай на земле путем резкой перестройки самых основных
общественных институтов - от семьи и частной собственности до государства.
Эти движения достигли своего пика в двадцатом веке, когда произошли
социалистические революции в России, Китае, на Кубе, в Камбодже и в других
странах.
К концу столетия практически все эти эксперименты провалились, и на
место утопий пришли усилия создать или восстановить равно современные, но
менее радикальные политически либеральные демократии. Одна важная причина
такой конвергенции мира к либеральной демократии связана с упорством
человеческой природы. Дело в том, что хотя поведение человека пластично и
изменчиво, эти свойства имеют некоторый предел: в какой-то момент глубоко
укорененные природные инстинкты и модели поведения восстают и подрывают
самые лучшие планы социальной инженерии. Многие социалистические режимы
отменили частную собственность, ослабили семью и потребовали от людей
альтруизма по отношению к человечеству в целом, а не к ближайшему кругу
семьи и друзей. Но эволюция не выковала у человека подобного поведения. На
каждом повороте индивидуумы сопротивлялись новым институтам, и когда
социализм рухнул после падения Берлинской стены в 1989 году, повсюду
восстановились прежние, более привычные модели поведения.
Политические институты не могут полностью отменить природу человека или
его воспитание и добиться успеха. История двадцатого столетия была
определена двумя страшными крайностями - нацистским режимом, который
утверждал, что все есть биология, и коммунизмом, который ее практически ни
во что не ставил. Либеральная демократия возникла как единственная
жизнеспособная и легитимная политическая система для современных обществ,
поскольку она избегает обеих этих крайностей и формирует политику согласно
исторически созданным нормам справедливости и без лишнего вмешательства в
естественное поведение.
Было еще много факторов, влияющих на ход истории, о которых я говорил в
своей книге "Конец истории и последний человек"[9]. Одной из основных
движущих сил исторического процесса было и остается развитие науки и
технологии, и оно определяет горизонты производительных возможностей
экономики, а потому и весьма во многом - структурные характеристики
общества. Развитие технологии в конце двадцатого века особенно
способствовало развитию либеральной демократии, и не потому, что технология
сама по себе способствует политической свободе и равенству - это не так, -