"Юлиус Фучик. Слово перед казнью " - читать интересную книгу автора

Кто-то умер. Кто? Я стараюсь повернуть голову... Увижу, наверное, гроб
с покойником и две свечи у изголовья.
...Туда, где мрака ночи нет, Нас призовет господь...
Мне удалось поднять глаза. Но я никого больше не вижу. Нет никого,
только они и я. Кому же они поют отходную?
Туда, где светится всегда Господняя звезда.
Это панихида. Самая настоящая панихида. Кого же они хоронят? Кто здесь?
Только они и я. Ах, да - я! Значит, это мои похороны. Послушайте, люди, это
недоразумение! Ведь я не мертвый, я живой! Видите, я смотрю на вас,
разговариваю с вами! Бросьте! Не хороните меня!
Сказав последнее прости Всем тем, кто дорог нам...
Не слышат. Глухие, что ли? Разве я говорю так уж тихо? Или, может быть,
я и вправду мертв и до них не доходит бесплотный голос? А мое тело лежит тут
пластом, и я гляжу на собственные похороны... Забавно!
Мы с упованием свой взгляд Подъемлем к небесам.
Я вспоминаю, что произошло. Кто-то с трудом поднял и одел меня, потом
меня несли на носилках, стук тяжелых кованых сапог гулко отдавался в
коридоре... Потом... Это все. Больше я уже ничего не знаю и не помню.
Туда, где мрака ночи нет...
Но это вздор. Я жив. Я смутно чувствую боль и жажду. Мертвым ведь не
хочется пить. Я напрягаю все силы, пытаясь шевельнуть рукой, и чей-то чужой,
совсем не мой голос произносит:
- Пить!
Наконец-то! Оба человека перестают ходить по кругу. Они наклоняются
надо мной, один из них поднимает мне голову и подносит к губам ковшик с
водой.
- Друг, надо поесть что-нибудь. Вот уже двое суток ты все пьешь да
Пьешь.
Что он говорит? Двое суток? Какой же сегодня день?
- Понедельник.
Понедельник! А меня арестовали в пятницу. Как трещит голова. И как
освежает вода. Спать! Дайте мне спать... Капля воды замутила ясную гладь
колодца. Это родник на лужайке в горах... Я знаю, это тот, что близ сторожки
под Рокланом... Мелкий непрерывный дождь шумит в хвое деревьев... Какой
сладкий сон!
Когда я снова просыпаюсь, уже вечер вторника. Надо мной стоит собака.
Овчарка. Она пристально смотрит на меня красивыми умными глазами и
спрашивает:
- Где ты жил?
Нет, это не собака спросила, это чей-то другой голос. Еще кто-то стоит
надо мной. Я вижу пару сапог... и другую пару, и форменные брюки, но
взглянуть выше мне не удается, голова кружится, эх, все это неважно, дайте
мне спать...

Среда.

Два человека, которые пели псалмы, сейчас сидят у стола и едят из
глиняных мисок. Теперь я различаю их. Один помоложе, другой постарше, совсем
пожилой. На монахов они, кажется, не похожи. И часовня уже не часовня, а
тюремная камера, как сотни других: дощатый пол, тяжелая темная дверь...