"Шэнь Фу. Шесть записок о быстротечной жизни " - читать интересную книгу автора

держать кисть - его заслуга.
Для завершения свадебного обряда я ненадолго вернулся домой. Было
условлено, что после я возвращусь к наставнику. Наступил день отъезда, и
меня охватило волнение - боялся, что на виду у всех Юнь не выдержит и
зальется слезами. Но, к моему удивлению, Юнь, напротив, утешала и
подбадривала меня, она собрала мои вещи и только вечером я заметил, что она
и внешне, и по состоянию духа совсем не такая, как обычно. При расставании
она мне шепнула:
- Некому будет присматривать за тобой, береги себя.
Я сел в лодку[20], и мы поплыли, то как раз была пора, когда слива и
персик соперничали в пышности цветения. Я же был в отчаянии, словно
потерявшая стаю птица, - и небо, и земля утратили для меня свою красоту. Не
успел я прибыть к отцу, как он тотчас отправился по реке в восточные
области.
Так прожил я три луны, мне же казалось, что минули годы. Я отправил Юнь
два письма, но получил один ответ, наполовину состоявший из наставлений,
заканчивалось письмо общими словами; в душе я был недоволен. Всякий раз,
когда во дворе ветер шелестел в бамбуке или луна подымалась над бананом у
окна, меня охватывали мысли о Юнь и я погружался в мир мечтаний.
Учитель догадался о моем состоянии и тотчас написал отцу, а затем дал
мне задание из десяти тем и на время отослал домой - я был счастлив, как
солдат пограничного гарнизона, отпущенный, наконец, на волю. Я нанял лодку,
и четверть часа показались мне годом. Прибыв домой, я сперва зашел к матери
справиться о ее здоровье, а потом уже к себе. Юнь поднялась мне навстречу,
мы взяли друг друга за руки и не проронили ни слова. Мы будто погрузились в
сон: наши души улетели и рассеялись словно дым и туман. Когда я очнулся, у
меня звенело в ушах, я не сразу сообразил, где я.
В шестую луну даже в помещении стоит удушливая жара. К счастью, мы
поселились в Жилище обожания лотосов, как раз подле западной стены
Цанланского павильона. Стропила нашего дома соприкасались со стволом старого
дерева, своей густой тенью оно закрывало наше окно и окрашивало лица в
зеленый цвет. Посередине мостика, что был переброшен через поток,
возвышалась терраса, которая называлась "Как я захочу" - намек на известное
изречение: "Когда чиста цанланская вода, я мою в ней кисти шляпы, когда
грязна - мою ноги"[21].
На другом берегу потока обычно много гуляющих, вот это место мой отец и
избрал для пирушек. Испросив разрешение у моей матери, я взял сюда Юнь,
чтобы здесь провести вместе лето. Из-за летней жары она забросила свои
вышивки, и целыми днями мы читали и говорили о древнем, рассуждали о луне
или цветах. Иногда, хотя Юнь не любила вина, я затевал игру, когда
провинившийся пьет штрафную чарку. Вряд ли человеку вообще доступно большее
ощущение раскованности, чем мне в те дни. Как-то Юнь спросила меня:
- Кого можно считать величайшими мастерами древней словесности?
Я ответил:
- "Планы Сражающихся царств"[22] и главы "Чжуан-цзы"[23] выделяются
зрелостью духа, Куан Хэн[24] и Лю Сян[25] прославились изяществом стиля.
Обширной учености следует учиться у Сыма Цяня[26] и Бань Гу[27], могучей
мысли и остроте ее высказывания - у Хань Юя[28] и Лю Цзун-юаня[29]. Оуян
Сю[30] замечателен раскованностью, а все трое Су[31] превосходно владели
красноречием, кроме того, есть еще памфлеты Цзя И[32] и Дун Чжун-шу[33],