"Донован Фрост. Храм ночи ("Конан") " - читать интересную книгу автора

Дознаватели мастера Хриса, поднятые по тревоге, вместе с дворцовой
стражей в течение трех дней разыскивали короля. Но в знакомстве со злачными
местами Тарантии с Конаном вряд ли могли потягаться даже лучшие ищейки
Железной башни. Они шли по следу, перетряхивая кабаки, воровские притоны и
дома терпимости. И потом, Конан оставался все еще легендарным Конаном в
глазах столичных жителей, и у него не было шансов долго блуждать по городу,
не привлекая внимания никого из своих подданных.
Его опознала торговка зеленью под личиной подвыпившего гвардейца, что
затеял на речной пристани драку с тремя жуликоватыми слугами зингарского
купца. Изрядно отлупив их, вояка с победным воем перевернул воз с
благовониями в мутные воды Хорота.
Торговка, услышав рык киммерийца, тут же признала короля. А до того его
заметили в компании подозрительных личностей на ярмарке возле храма Митры
Милостивого. Там гигант, прятавший свое лицо под полями шляпы, сделавшей
честь любому забулдыге из кордавского кабака, швырнул в опростоволосившегося
ярмарочного шута тыквенной бутылью с такой силой, что бедняга свалился с
помоста.
Видели его еще в десятке разных мест, совершенно непристойных для
августейшей особы, и везде его появление сопровождалось воплями пьяной
драки, женским визгом и грохотом перевернутой мебели.
Наконец, Конн отыскал короля на заднем дворе донельзя грязной харчевни,
где тот, будучи пьян до полуобморочного состояния, с подбитым глазом,
разбитыми кулаками и в немыслимом рванье, сидел, привалясь к поленнице дров,
в обнимку с кудлатым бродячим псом, и распевал скабрезную песенку на
мешанине из шемского и кофийского наречий. С большим трудом государя удалось
препроводить в дворцовые пределы.
После того случая подобные вылазки повторялись еще несколько раз, в
одной из них Конана даже пырнули под ребра ножом в какой-то пьяной драке.
Приставленная к королю охрана неизменно упускала из виду своего подопечного,
причем киммериец проявлял буквально чудеса находчивости и смекалки,
заставлявших вспомнить его аренджунское прошлое, бывший вор умело уходил от
погони и погружался в самую клоаку столичных окраин.
Конан в пьяном угаре волок во дворец кого попало, и королевские покои
наводнили какие-то темные личности. В толпе изысканных поэтов, томных
красавиц и знаменитых стратегов сновали новые знакомцы короля, пугая детей
из благородных домов физиономиями отпетых висельников, все время, норовя
что-нибудь стянуть, или дать кому-нибудь в ухо.
Но, как нельзя более кстати, Аквилония оказалась на грани войны.
Вернее, скучающему Конану незначительный набег объединенного воинства, вдруг
пришедших к согласию Кофа и Офира, был представлен в качестве войны.
- Кром, это то, что мне надо! - взревел король и со своей новой свитой
убыл в войска.
Набег конницы южан, малочисленной и не идущей ни в какое сравнение со
стальной кавалерией Аквилонии, вкупе с пестрой ватагой из шемитских
наемников, король развернул в целую кампанию. Войска королевства искусно
маневрировали, изнуряя себя и противника маршами, обходными маневрами и
контрмаршами, устраивали укрепленные лагеря, вытаптывали плодородные поля,
пускали на ветер богатейшие деревни, заставляя жителей вместе со скарбом и
скотиной уходить в леса, разрушали мосты. Только Тайбор перешли вброд раз
пять туда и обратно. И все это при том, что полки Конана численно