"Донован Фрост. Храм ночи ("Конан") " - читать интересную книгу автора

превосходили войска противника едва ли не в десять раз. Поход изобиловал
частыми стычками из-за обозов, арьергардными сшибками и засадами, в которых
Конан принимал самое деятельное участие, с каким-то удивительным
наслаждением подвергая разграблению вражеские обозы. Оставив войска на
попечение Конна и его военных советников, он со своей гвардией и пестрой
новоявленной свитой, словно коршун, кружил вокруг сбитой с толку армии
противника, ударяя и отскакивая, отступая и преследуя.
Все это продолжалось не одну седмицу и принесло некогда цветущему краю
огромный ущерб, пока, наконец, взбешенный необъяснимыми действиями
аквилонцев, командующий объединенными войсками противника не вызвал короля
на поединок. Примчавшийся, чтобы отговорить отца от гибельного, по его
мнению, и сумасбродного шага, Конн обнаружил в королевском шатре толпу
оборванцев и пленных офицеров врага, спящих вповалку вокруг невообразимого
ложа из досок и бочонков, на котором прикорнул король. На призывы сына
киммериец отвечал невнятным мычанием и богатырскими взмахами рук,
опрокидывая на собутыльников предметы нехитрого походного обихода.
Наутро Конан велел выстроить войска и помчался вдоль строя, воздев над
непокрытой головой свой легендарный меч, и, как встарь, от рева восторженной
солдатни глохли уши. Затем по всем правилам, с герольдами и завываньем труб
прошел поединок. Рука короля была уже не так верна, как в былые годы. Победа
над полководцем южан стоила ему опасной раны - клинок офирца пробил легкое,
и Конана отправили в столицу. А Конн решительным броском закончил военные
действия: под его началом конница сомкнула железные объятия вокруг
измученных малочисленных полков противника, прижав остатки войск к реке
Красной. Заревели буцины, под ноги горячих коней доблестных аквилонских
рыцарей полетели золотисто-зеленые стяги Кофа и алые с золотой короной
штандарты офирцев. Забряцали, падая на землю, мечи, и враг сдался на милость
победителя.
... Раны киммерийца теперь заживали куда медленнее, и Конан провалялся
в постели под неусыпным присмотром лекарей почти две луны. Затем наступил
новый период меланхолии. Оставшихся в живых собутыльников короля быстро
выдворили из дворца, и пиршественная зала вновь стала полна тишины и уныния.
Конн стал подумывать, уж не затеять ли ему войну с кем-нибудь из соседей,
когда в столицу вернулся Троцеро. Не говоря никому ни слова, граф прямиком
отправился в покои Конана. Лекарей, пажей и оруженосцев немедленно
выставили, только наследник престола и особо приближенные вельможи
присутствовали при разговоре. Доподлинно потомкам стали известны лишь
последние слова Троцеро, когда король и его советники выходили из покоев.
- ...оставим после себя сильнейшее в мире королевство!
С тех пор Конан занялся созиданием аквилонской мощи. Если ранее он
презирал крепостные стены, а все оборонительные сооружения считал вздором,
предпочитая иметь в войсках побольше веревочных лестниц и морских крюков, то
теперь дворец наводнили приглашенные из военных академий хайборийских держав
знатоки оборонного дела.
Шамар, Галпаран и Велитриум, а вместе с ними и более мелкие аквилонские
города оделись в каменные брони. Старые, времен первых королей, башни были
разобраны, на их месте во все четыре стороны света исподлобья взглянули
могучие бастионы. Хитроумная механика управляла сложной системой шлюзов, в
мгновение ока затоплявших лабиринты рвов у крепостных стен; подъемные мосты,
исчезавшие в зияющих арках под площадками для баллист и катапульт, вызывали