"Р.Фролов. Статьи о психологии " - читать интересную книгу автора

чаще всего, в деньгах) - вот основной стимул деятельности "образцового"
западного человека.
Разумеется, такая ситуация с мотивами не является удовлетворительной. В
том числе и содержательно-логически: происходит как бы перемешивание
разноуровневых планов и ЗАМЕЩЕНИЕ МОТИВА, когда внешнее по отношению к самой
деятельности, вторичное явление изменения социального положения деятеля - то
есть ПОБОЧНЫЙ РЕЗУЛЬТАТ действия, выдвигается как мотив, как ОСНОВНАЯ
ЛИЧНОСТНАЯ ПРИЧИНА его совершения. Дух такого человека не прям, не
гармоничен, ибо получается, что он делает не то, что хочет: он по крайней
мере в массовом сознании хочет успеха и "личного процветания", а вынужден,
кроме того, делать еще и "все остальное" - в том числе и то, что
ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НУЖНО обществу. Налицо явная не гармоничность в поступках и
противоречие в ценностях, когда главным объявляется второстепенное, внешнее
и (не по правилам игры, а по абсолюту ценности каждой человеческой личности)
НЕВАЖНОЕ изменение социально-ролевого положения, а осуществление
действительно важных и нужных дел оказывается или попутным выходом успеха,
или попросту оказывается невозможным и требует иного по другим мотивам
вмешательства (пример: кейнсианская политика государственного
регулирования). Все это заставляет предположить, что современная цивилизация
Запада находится в плену далеко зашедшей ошибки, суть которой в том, что
МОЖНО, ИСПОЛЬЗУЯ НРАВСТВЕННО НЕПРИЕМЛЕМЫЕ ИЛИ СОМНИТЕЛЬНЫЕ МОТИВЫ ЛЮДЕЙ
ПОЛУЧАТЬ ХОРОШИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ. Ошибка эта отчасти произошла спонтанно, когда
мотив успеха попросту "захватил власть" на "пустом поле плюрализма" (о
механизме, как это могло произойти см. ВСТУПЛЕНИЕ), отчасти была принята
сознательно, то есть проявлялась в сознании многих мыслителей в течении
многих веков и окончательно и "самосозерцаемо" оформилась в мировоззрении
людей типа Адама Смита, Миляя, Джефферсона и прочих экономистов, философов и
законодателей века Буржуазного Просвещения, которые и стали идеологами и
проектировщиками современного западного либерализма.
Нельзя не признать относительный внешний успех этого проекта развития.
(Хотя, подчеркнем еще раз, никто не знает реальную цену, которой за это
развитие было заплачено: здесь и нищета и страдание многих поколений рабочих
Запада, и крайне тяжелое положение в современном "третьем мире", и, наконец,
никем не измеренное нравственное опустошение общества, порожденное
капитализмом. Стоит ли наличный товарно-инфраструктурный результат тех
духовных сил и человеческих потенций, которые были разрушены при его
получении?)
Нельзя не признать и то, что, как показала например уже упоминавшаяся
кейнсианская политика, возможность отчужденного финансово-политического и
при этом общественно-полезного манипулирования в ситуации, когда отдельные
люди руководствуются коммерческим успехом, довольно велика. Однако нельзя не
признать также, что нынешнее западное общество не может считаться ни
открытым, ни свободным: отношения конкуренции, почти автоматически
вытекающие из мотива успеха, никак не могут означать ни открытость между
людьми ни свободу для человека, в эти отношения поставленного. А открытость
человека перед холодом "природного" (то есть потребительского, но не
человеческого) закона конкуренции и свобода подчиняться и совершать действия
по этому закону вряд ли может рассматриваться как идеал человеческой судьбы.
Отчасти, западное общество само сознает внутреннюю ущербность своего
развития. Предпринимаются известные усилия и строятся весьма хитроумные