"Макс Фриш. Назову себя Гантенбайн" - читать интересную книгу автора

поднять палку. Выдал ли он уже себя? В свидетелях нет недостатка, визг шин
заставил многих остановиться, он их видит, лемуров, некоторые подходят к
нему, синие от любопытства или укора, а в фиолетовой спортивной машине
("карман") сидит ужасающе перекрашенная блондинка, она качает головой,
ундина с зеленоватыми волосами, и у нее тоже губы сливовые. Слепой ли он в
самом деле? Ее меховое пальто цвета гнилых водорослей. Слепой ли он? - он
говорит, что да, слепой, в первый раз он говорит миру, что он слепой, ну,
конечно, и озирается, верят ли ему... К счастью, полиция не подоспела.
Лемуры спорили между собой, кому он обязан жизнью, и согласились с
взволнованной дамой в "кармане", что он должен носить желтую повязку на
рукаве. Об этом Гантенбайн не подумал. Он молчал. С него слетела шляпа,
которая, как он видел, лежала близко на мостовой, и, если не считать
слетевшей шляпы, инцидент был, казалось ему, по сути, исчерпан, поскольку ни
его левая берцовая кость, ни ее, блондинки, сверкающий бампер повреждений не
обнаруживали. Почему никто не подавал ему шляпы? Зеленоватая ундина, по
прежнему в ужасе от того, как ему повезло, не хотела отъезжать, пока все, в
том числе и какая-то домашняя хозяйка, которая строптиво молчала, не
согласятся, что она - олицетворение невинности. Речь шла теперь не о
Гантенбайне, он это видел, а о том, почему вообще такая особа разъезжает в
такой машине. Ему стало ее жаль; все вдруг оказались против нее. Ее глазницы
были черно-коричневые, как серые прошлогодние листья, черно-коричневые с
налетом черно-синего. Громко проинформированный домашней хозяйкой, которая
взяла Гантенбайна под руку, что его чуть не задавила какая-то шлюха, да,
шлюха, он не сказал ни слова. Слепой не судит. Не пострадал ли он, спросила
об этом перекрашенная дама в "камане" Он не только не пострадал, но вдруг
снова
227
обрел находчивость: Гантенбайн осведомился теперь, что случилось.
Покамест ему объясняли, что он чуть не погиб, он надел шляпу,
собственноручно и именно на глазах у всех свидетелей подняв ее с мостовой. В
его слепоте, он видел это, сомнений не было. Укоры лемуров, которым не
хотелось возвращаться к скучной повседневности, пошли теперь просто по
адресу нынешнего уличного движения. Здесь, мол, уже как-то одного задавили.
Все были ожесточены. Поскольку Гантенбайну не подобало уходить первым, он
еще раз снял шляпу, чтобы стереть с нее пыль, а домашняя хозяйка тем
временем становилась все невежливей по отношению к шлюхе. Наконец Гантенбайн
снова надел свою шляпу, теперь чистую, пора было; он не хотел ждать, когда
появится полиция, чтобы потребовать документы, водительские права, а то и
удостоверение, полагающееся слепым, и сказал даме в "кармане", что обязан
жизнью ей и никому больше. Ее лиловая рука в перчатке лежала на рычаге
спортивного образца, когда она, снова заводя дешевый мотор, благодарно
спросила его, куда же ему нужно. Домой! - сказал он. Где вы живете? -
спросила она. Сзади опять засигналили, и, поскольку Гантенбайн увидел еще и
трамвай, остановившийся из-за нее, он, не раздумывая, сел в машину, где на
него затявкала собачка, которой он до того и в самом деле не видел. Коротко
остриженный пудель. Женщина нервно включила скорость, рывок, потом
поехали...
А теперь - о чем говорить?
Почему же он не носит своей желтой повязки, спросила она не с упреком,
а по-матерински. Чтобы изобразить слепого, он ответил вопросом, не