"Макс Фриш. Homo Фабер" - читать интересную книгу автора

потом - в ступеньки трапа, который отъехал, едва я ступил на борт.
- I'm sorry, - сказал я. - I'm sorry [прошу прощения (англ.)].
Пассажиры - они все уже успели пристегнуться ремнями - повернули ко мне
головы, но никто не проронил ни слова, а мой дюссельдорфец, о котором я и
думать забыл, сразу же уступил мне место у окна и участливо спросил, что
со мной случилось.
Я сказал, что у меня остановились часы, и тут же принялся их заводить.
Взлетели нормально...
То, о чем мой сосед заговорил на этот раз, было мне интересно. Вообще
теперь, когда я перестал ощущать тяжесть в желудке, он показался мне
несколько симпатичнее. Он признал, что немецким сигарам еще далеко до
мирового класса, потому что предпосылка хорошей сигары, сказал он, -
хороший табак.
Потом он развернул карту.
Земли, на которых его фирма предполагала разбить плантации, лежали, как
мне показалось, на краю света. Территория эта принадлежала Гватемале, но
из Флореса туда можно было добраться только верхом на лошади, зато из
Паленке (Мексика) можно легко проехать на джипе. Даже "наш", уверял он,
однажды проехал по этим дорогам.
Сам он летит туда впервые.
Население - индейцы.
Мне все это было интересно, поскольку я тоже занимаюсь вопросами
освоения экономически отсталых районов. Мы сразу же нашли общий язык -
сошлись на том, что прежде всего надо строить дороги, может быть, даже
небольшой аэродром - ведь в конечном счете все упирается в транспорт.
Ближайший порт - Пуэрто-Барриос. Мне показалось, что эта затея
рискованная, но не лишенная смысла; быть может, и в самом деле в этих
плантациях - будущее немецкой сигары.
Он сложил карту.
Я пожелал ему удачи.
На его карте (1:500000) все равно ничего нельзя было понять: ничейная
земля, белое пятно, две голубоватые змейки, реки, между зелеными -
государственными границами; единственные надписи, набранные красным
шрифтом, но так мелко, что разобрать можно только с лупой, обозначают
развалины древних городов майя...
Я пожелал ему удачи.
Его брат, который вот уже много месяцев живет в тех краях, никак не
может там акклиматизироваться, и я вполне это себе представляю - низина,
тропики, палящий зной, невыносимая влажность в сезон дождей.
На этом наш разговор кончился.
Я закурил, бросил взгляд в иллюминатор: под нами лежал Мексиканский
залив - на зеленоватой воде лиловые тени от стаек облаков, обычная игра
красок, я уже тысячу раз снимал это своей кинокамерой, - я закрыл глаза,
чтобы хоть как-то наверстать те часы сна, которые у меня отняла Айви;
полет больше не нарушал моего покоя, сосед тоже.
Он углубился в роман.
Для меня романы ровно ничего не значат, как, впрочем, и сны, а
приснилась мне как будто Айви, во всяком случае я почувствовал себя
подавленным; мы находились в игорном баре в Лас-Вегасе (в действительности
я там никогда не был), вокруг пьяный разгул, да еще орут громкоговорители,