"Макс Фриш. Homo Фабер" - читать интересную книгу автора

чтобы подняться в воздух. Без меня! Я как раз потягивал свой мартини,
когда громкоговоритель снова заскрипел: "Attention, please". Некоторое
время ничего не было слышно, потому что ревели турбины стартующего
"суперконстэллейшн", потом он пронесся над нами с обычным воем, и тогда
снова раздалось:
- Passenger Faber, passenger Faber!
Никто здесь не мог знать, что Фабер - это я, и, решив, что они не
станут меня дольше ждать, я направился на террасу, чтобы взглянуть на наш
самолет. Он стоял, готовый к отлету, автоцистерны с горючим уже отъехали,
но винты еще не вращались. Я вздохнул с облегчением, когда увидел, что
стайка наших пассажиров идет по пустому полю к самолету и впереди всех -
мой дюссельдорфец. Я ждал запуска турбин, а громкоговоритель и здесь
хрипел не унимаясь:
- Please to the information-desk.
Но теперь это меня уже не касалось.
- Miss Sherbon, Mr. and Mrs. Rosenthal... [мисс Шербон, мистер и миссис
Розенталь... (англ.)]
Я все ждал и ждал, но четыре пропеллера почему-то не двигались, я не
выдержал этого ожидания, снова спустился в подвал, скрылся в туалете и
защелкнул за собой дверь кабинки, когда опять загромыхало радио:
- Passenger Faber, passenger Faber!
Это был женский голос. Я снова весь покрылся испариной и был вынужден
сесть, потому что у меня закружилась голова, а ноги мои все равно были
видны из-под двери.
- This is our last call [приглашаем вас в последний раз (англ.)].
Два раза подряд.
- This is our last call.
Не знаю, почему я, собственно говоря, спрятался. Мне стало стыдно.
Обычно я не позволял себе опаздывать. Но я не покидал своего убежища, пока
не убедился, что громкоговоритель в самом деле оставил меня в покое, - я
ждал не меньше десяти минут. Просто у меня не было ни малейшей охоты
лететь дальше. Так я сидел за запертой дверью, пока не раздался вой
стартующего самолета "суперконстэллейшн" - я безошибочно определяю его по
звуку, - тогда я потер щеки, чтобы не привлекать внимания своей
бледностью, и вышел из туалета как ни в чем не бывало, что-то насвистывая.
Я постоял в вестибюле, потом купил газету, - я понятия не имел, что мне
делать в этом Хьюстоне, штат Техас. Как странно получилось: самолет улетел
без меня. Я всякий раз настораживался, когда начинало говорить радио, а
потом, чтобы чем-то заняться, направился на почту: решил послать
телеграмму насчет багажа, который без меня летел в Мехико, затем
телеграмму в Каракас, чтобы на сутки отложить начало монтажа, и телеграмму
в Нью-Йорк. Я как раз прятал в карман шариковую ручку, когда стюардесса
нашего самолета, со списком пассажиров в руке, схватила меня за локоть.
- There you are! [Вот вы где! (англ.)]
Я лишился дара речи.
- We're late, mister Faber. We're late! [Мы опаздываем, мистер Фабер,
мы опаздываем! (англ.)]
Я шел за ней, держа в руке уже ненужные телеграммы, и бормотал
невнятные объяснения, которые никого не интересовали. Я шел как человек,
которого ведут из тюрьмы в здание суда, шел, упершись взглядом в землю,