"Макс Фриш. Homo Фабер" - читать интересную книгу автора

длилось не долее секунды, и вот она уже стояла на ажурном железном листе
переходной площадки; нисколько не смутившись, она поблагодарила меня за
оказанную ей, хотя и ненужную, помощь и вытерла руки пестрой ветошью. Для
меня в этом прикосновении тоже не было ничего волнующего, и мы пошли
дальше к огромным винтовым валам, которые я еще хотел ей показать.
Проблемы кручения, коэффициент трения, усталость металла от вибрации и
тому подобное - обо всем этом я думал про себя: под такой грохот машин
едва можно было разговаривать. Я только объяснил Сабет, что мы сейчас
стоим как раз в том месте, где валы винтов выходят из корпуса корабля и,
отталкиваясь от воды лопастями, дают движение теплоходу. Приходилось
кричать. Мы были, по моим расчетам, приблизительно на восемь метров ниже
уровня воды. Хотелось быть точным. "Приблизительно! - кричал я. -
Возможно, только шесть". Объяснить, какое давление воды приходится
выдерживать этой конструкции, было бы слишком сложно - я толковал о запасе
прочности, а ее детская фантазия уже выпорхнула за пределы корабля, туда,
к рыбам. "Вот, глядите!" - крикнул я и положил ее руку на шляпку
семидесятимиллиметровой заклепки, чтобы она поняла мои объяснения. Акулы?
Я не разобрал остальные слова. При чем тут акулы? Я крикнул в ответ: "Не
знаю!" - и вновь указал ей на машины. Она уже глядела без внимания.
Мне хотелось ее чем-то заинтересовать.
Наше путешествие подходило к концу, и я жалел об этом; на большой карте
Атлантического океана сиротливо торчал теперь один-единственный флажок -
вдруг оказалось, что от всего нашего маршрута остался жалкий отрезок в
семь сантиметров; в переводе на время это означало: вечер, ночь и утро.
Мистер Левин уже упаковывал вещи.
Разговоры о чаевых...
Я представляю себе, как мы через сутки будем прощаться, желать друг
другу всего доброго, - рукопожатия, пожелания счастья, шутки: "Всего
доброго, мистер Левин, желаю вам успехов в сельском хозяйстве!" И нашему
баптисту: "Всего доброго, желаю вам успехов в Лувре!" А девушке с
рыжеватым конским хвостом и с туманным будущим я скажу просто: "Желаю
счастья!.." Мне было горько думать, что мы никогда ничего друг о друге не
узнаем.
Я сидел в баре...
Эти дорожные знакомства!
Я становился сентиментальным, что, вообще говоря, не в моем духе.
Предстоял бал - видимо, такова традиция, ведь это был наш последний вечер
на теплоходе, - и, по случайному совпадению, день моего рождения,
пятьдесят лет, но об этом я, конечно, никому не сказал ни слова.
В этот вечер я впервые в жизни сделал предложение.
Собственно говоря, я сидел за столиком с мистером Левином, который тоже
был вполне равнодушен к балам и танцам; я пригласил его (конечно, не
выдавая истинного повода) на бутылку бургундского - лучшее из того, что
было здесь в буфете. "Ведь только однажды исполняется пятьдесят лет!" -
думал я. Beaune 1933 года, великолепный букет; правда, оно оказалось
недостаточно терпкое да, к сожалению, немного мутноватое, но мистер Левин,
которому по вкусу даже калифорнийское бургундское, не придал этому
никакого значения. Меня же вино (честно говоря, я представлял себе
празднование моего пятидесятилетия несколько иначе) разочаровало, но тем
не менее я был доволен. Сабет прибегала только на минуту, чтобы глотнуть