"Макс Фриш. Homo Фабер" - читать интересную книгу автора

К сожалению, мне надо было вернуться туда упаковать вещи, но торопиться
было незачем, и я заказал себе второй бифштекс.
Я думал об Иоахиме...
У меня возникло ощущение, что я начинаю новую жизнь, быть может, только
потому, что я никогда еще не плавал на теплоходах; так или иначе, я
радовался предстоящему путешествию.
Я просидел в баре до полуночи.
Я надеялся, что Айви устанет меня ждать, что у нее лопнет терпение и
она, рассердившись, не захочет больше находиться в моей квартире, ведь я
вел себя как хам (я это знал); но иначе мне не удалось бы от нее
отделаться; я расплатился и пошел домой пешком, чтобы убить еще полчаса и
тем вернее не встретиться с Айви. Я знал, что она упряма, но, по правде
говоря, кроме этого, я мало что знал о ней: только то, что она католичка,
работает манекенщицей и готова хохотать над любым анекдотом, лишь бы он не
касался Папы Римского; да еще что она, вероятно, лесбиянка либо просто
начисто лишена темперамента: ей доставляло удовольствие соблазнять меня
только потому, что она считала меня жутким эгоистом, монстром; дурой Айви
никак не назовешь, но она склонна к разврату - так, во всяком случае, мне
кажется, а вообще-то она забавная и, как говорится, "свой парень", пока
дело не доходит до вопросов секса... Когда я поднялся к себе, я застал ее
в пальто и шляпе; она сидела, улыбалась, не бросила мне ни слова упрека,
хотя прождала меня больше двух часов.
- Everything o'key? [Все в порядке? (англ.)] - спросила она.
В бутылке еще оставалось немного вина.
- Everything o'key! - ответил я.
Пепельница была полна окурков, глаза заплаканы. Я разлил вино в бокалы,
стараясь налить в оба поровну, и извинился за все, что было. Забудем об
этом! Я знаю, что становлюсь невыносимым, когда переутомлен, а переутомлен
я почти всегда.
Сотерн оказался тепловатым.
Когда мы чокнулись нашими до половины наполненными бокалами, Айви
пожелала мне (она для этого встала) счастливого пути и вообще счастливой
жизни. Без поцелуев. Мы выпили стоя, как на дипломатическом приеме. В
конце концов, сказал я, мы недурно прожили это время. Айви согласилась с
этим - взять хотя бы наши уик-энды за городом, в Файр-Айленде, и наши
вечера вот здесь, в этом садике на крыше...
- Забудем об этом! - сказала Айви.
Она теперь казалась воплощенным благоразумием и к тому же была очень
хороша: фигура у нее мальчишечья, только грудь женщины, а бедра узкие, как
и положено манекенщице.
Так мы стояли и прощались. Я ее поцеловал.
Она отстранилась, не отвечая на мой поцелуй.
Я крепко прижимал ее к себе, не помышляя ни о чем, кроме прощального
поцелуя, но Айви отворачивала голову; и тогда я стал целовать ее назло, а
она упрямо курила сигарету; я целовал ее в ухо, в упругую шею, в висок, в
терпкие волосы...
Айви стояла будто манекен.
Она не только сосредоточенно курила сигарету, до самого фильтра, словно
это была последняя, но и еще держала в другой руке пустой бокал.
Не знаю, как это снова на меня нашло...