"Макс Фриш. Homo Фабер" - читать интересную книгу автора

- Она успела эмигрировать?
- Да, - сказал он, - успела.
- Когда?
- В тридцать восьмом году, - сказал он, - в последнюю минуту.
- Куда?
- В Париж, - сказал он, - а потом, видимо, дальше, потому что два года
спустя и мы вошли в Париж. Кстати, это были лучшие дни моей жизни! До
того, как меня отправили на Кавказ. Sous les toits de Paris [под крышами
Парижа (фр.)].
Больше мне спрашивать было нечего.
- Знаешь, - сказал он, - мне кажется, если я сейчас не рокируюсь, мое
дело дрянь.
Мы играли все с меньшей охотой.
Как потом стало известно, восемь вертолетов американской армии трое
суток прождали у мексиканской границы разрешения властей вылететь за нами.
Я чистил свою машинку. Герберт читал.
Нам оставалось только одно - ждать.


Что касается Ганны...
Я ведь не мог жениться на Ганне; я был тогда, с 1933-го по 1935 год,
ассистентом в Швейцарском политехническом институте, в Цюрихе, работал над
своей диссертацией ("О значении так называемого максвелловского демона") и
получал триста франков в месяц, о браке и речи быть не могло, хотя бы
из-за материальных соображений, не говоря уже обо всем остальном. И Ганна
меня ни разу не упрекнула в том, что мы тогда не поженились. Я ведь был
готов. По сути, это сама Ганна не захотела тогда выйти за меня замуж.


Решение изменить маршрут, прервать деловую поездку и махнуть в
Гватемалу только затем, чтобы повидаться с другом юности, - это решение я
принял на новом аэродроме в Мехико, причем в самую последнюю минуту; я
стоял уже у барьера, начиналась посадка, я еще раз пожал руку Герберту и
попросил его передать от меня привет брату, если Иоахим меня еще помнит, и
снова по радио раздался обычный призыв:
- Your attention, please! Your attention, please! [Прошу внимания.
Прошу внимания! (англ.)]
Лететь надо было снова на "суперконстэллейшн".
- All passengers for Panama - Caracas - Pernambuco... [все пассажиры,
следующие рейсом Панама - Каракас - Пернамбуко... (англ.)]
Мне было просто противно снова садиться в самолет, снова пристегиваться
ремнем; Герберт сказал:
- Старик, тебе пора!
Во всем, что касается служебных дел, меня считают человеком очень
добросовестным, чуть ли не педантичным; во всяком случае, мне никогда еще
не случалось из прихоти затягивать деловую поездку, а тем более менять
маршрут, но час спустя я уже летел с Гербертом.
- Ну, старик, - сказал он, - это ты здорово придумал!
Сам не знаю, что на меня нашло.
- Пусть теперь турбины меня подождут, - сказал я, - мне не раз