"Макс Фриш. Homo Фабер" - читать интересную книгу автора

- Почему вдруг бунт? - спросил я.
Я попытался его успокоить.
- Почему вдруг бунт? - повторил я. - Быть может, его письма просто
пропали.
Нас попросили замолчать.
Сорок два пассажира спят в "суперконстэллейшн", но он не летит, а стоит
в пустыне, моторы его укутаны шерстяными одеялами (чтобы защитить от
песка) и пневматическое шасси - тоже; пассажиры откинулись так же, как во
время полета, головы склонились набок, рты открыты, но притом мертвая
тишина, а снаружи - четыре блестящих креста-пропеллера, белесый лунный
отсвет на крыльях и полная неподвижность - все это производило весьма
комическое впечатление.
Кто-то разговаривал во сне.
Утром, когда я, проснувшись, поглядел в иллюминатор и увидел песок -
насколько он близок! - меня на секунду охватил безотчетный страх.
Герберт снова читал свой роман серии "Ро-ро-ро".
Я вытащил записную книжку.
3.IV - монтаж в Каракасе!
На завтрак дали сок и два печенья, а к ним в придачу - заверения, что
съестные припасы уже в пути к нам и напитки - тоже, так что нет никаких
оснований тревожиться. Уж лучше бы они ничего не говорили, а то весь день,
естественно, прислушиваешься, не летит ли самолет.
Снова адская жара!
В салоне воздух накалился еще больше...
Что до звуков, так вот что мы слышали: вой ветра, время от времени писк
мышей, которых, впрочем, нам так и не удалось увидеть, шуршание ящериц по
песку. Но главное - несмолкающий ветер, который не вздымал песок, как я
уже говорил, а как бы струил его по поверхности, неизменно заметая наши
следы; и все время казалось, что здесь не ступала нога человека, и уж
никак нельзя было допустить присутствия многолюдного общества - сорока
двух пассажиров и пяти человек экипажа.
Мне хотелось побриться.
Снимать было решительно нечего.
Небритым я всегда чувствую себя как-то неловко, не из-за людей, а из-за
собственного ощущения, будто я становлюсь чем-то вроде растения, и я
невольно то и дело провожу рукой по подбородку. Я вытащил свою
электрическую бритву и попробовал сделать все возможное - точнее,
невозможное, поскольку без тока ведь с ней делать нечего, это я прекрасно
знаю; мне действовало на нервы как раз то, что в пустыне нет ни тока, ни
телефона, ни розетки - одним словом, ничего.
Как-то раз в полдень послышался шум моторов.
Все, кроме Герберта и меня, стояли под палящим солнцем и вглядывались в
лилово-синее небо, раскинувшееся над желтоватым песком, серым чертополохом
и красноватыми горами; еле уловимый гул так и не стал громче, где-то
вдали, на большой высоте, поблескивал обыкновенный "ДС-7" - он казался
белым как снег и держал курс на Мехико, где и мы должны были приземлиться
вчера в это же время.
Настроение было премерзкое, хуже, чем когда бы то ни было.
К счастью, у нас были шахматы.
Многие пассажиры последовали нашему примеру, разделись и остались лишь